– Не ври!

К удивлению Тревора, мать не разозлилась, а перевела взгляд на Тину:

– Пойдем, Тина. Нам нужно привести твои волосы в порядок.

Но Тина яростно затрясла головой, потом отпрыгнула.

– Мне теперь без разницы! – воскликнула она. – Мне теперь на все наплевать! – Повернулась и исчезла в доме.

Келли и Тревор, потрясенные, переглянулись.

– Скажи ей, мама, чтобы она вела себя нормально.

Келли скептически скривила губы.

– Нормально? Это как?

Действительно, нормальнее его сестры никого просто быть не могло.

Внезапно ветер переменился, и на Тревора сильно пахнуло духами. А его мать никогда раньше так не душилась. Он посмотрел на ее одежду и обомлел. На ней были красивые шорты. И выглядела она лучше, чем всегда.

– Я переодеваться не буду, – предупредил он ее.

– И ладно. Ты хорошо выглядишь.

Хорошо! Разве она не заметила, что он не помылся и не расчесал волосы? Даже не накричала на него за то, что на нем вчерашняя одежда, а обычно она такого ему не спускала. Теперь он точно знал: что-то затевается.

Она провела рукой по его вихрам:

– О Тине не волнуйся. Я постараюсь ее успокоить.

Она повернулась и вошла в дом, покачивая бедрами. Еще одно изменение. Он погрустнел, думая об этом.

Неужели все это из-за Райли Ломбарда?

Все утро Райли ждал озарения или какого-то другого знака свыше, который бы сказал ему: «Остерегайся этого пикника! Не ходи!» От одного только вида этой счастливой семьи внутри у него все разорвется, он-то знал. Ему следовало избегать таких мероприятий, с каждым годом вызывающих острую боль в груди. Но озарения не пришло.

Поэтому в четверть первого Райли постучал в дверь дома Келли, которую сразу же распахнул мальчик с хмурым лицом. Они подозрительно оглядели друг друга.

– Полагаю, вы – филодендрон, – вместо приветствия сказал мальчик.

Его обозвали растением. Может, это и есть тот самый знак, которого он так ждал? Повод уйти. Но ноги словно приросли к крыльцу.

– Я – Райли Ломбард. А ты, должно быть… Тревор?

– Точно. – Мальчик мотнул головой, приглашая его в дом. – Мама во дворе. – Тревор во все глаза смотрел на него. – Но почему вы здесь? Чтобы повидаться с мамой?

– Э… да… – Райли сглотнул слюну. – Я хотел познакомиться и с тобой, Тревор. Слышал, что ты отлично играешь в бейсбол.

Глаза Тревора подозрительно сузились, и впервые Райли заметил, как мальчик похож на Келли. Волосы, конечно, другие – светлые, жесткие – и глаза серо-синие. Но взгляд, посадка головы, этот скептицизм… все это он уже хорошо знал!

– Я играю в Малой лиге. Мой отец привезет мне на день рождения новую перчатку. Мама говорила вам о нем?

У Райли засосало под ложечкой.

– Нет… э… нет.

– Он живет в Лас-Вегасе. – Мальчик то ли объяснял отсутствие отца, то ли гордился его местожительством. – Временно.

Временно? Он-то полагал, что муж Келли окончательно выбыл из игры. Развод так развод.

– Он такой славный парень, – продолжил Тревор, – мой отец. Мама, наверное, не говорила вам о нем, потому что мысли о нем навевают ей грусть. Она все еще плачет из-за его ухода. Много.

Райли бочком двинулся к стеклянной двери, которая, судя по всему, вела во двор.

– Я уверен, это был трудный период…

Тревор встал между Райли и стеклянной дверью:

– Да! Конечно. Но папа приедет на мой день рождения. В июле. Видите ли, он пообещал привезти перчатку, которая мне очень нужна. И тогда они с мамой захотят провести вместе много времени, потому что давно не виделись. У них ведь много общего. Например, я. Или моя сестра. Из-за нас они, наверное, захотят побольше побыть вместе.

– Это точно. – Райли уже подумал: а не сымитировать ли ему уход влево, чтобы прорваться во двор, когда что-то загрохотало, отвлекая его внимание.

– О нет! – простонал Тревор и закатил глаза.

Райли повернулся к коридору, из которого появилась маленькая девочка. В зеленом плиссированном платье и носочках. На мгновение у Райли сжалось сердце.

Он мог не опасаться, что девочка напомнит ему Эбигейл. Не увидел золотых кудряшек, не услышал смеха своей дочурки. На него смотрели большие глаза, а толстые линзы очков в черной оправе их только увеличивали. Бледная кожа, веснушки, красный нос, а волосы… Что-то странное случилось с ее волосами. Она более всего напоминала вечно уткнувшуюся в книгу девочку, над которыми в школе всегда издеваются мальчишки. Такие всегда первыми тянут руку после того, как учительница задает вопрос. По детской терминологии – ботан. По взрослой – мечта библиотекаря.

И однако, сердце сжалось уже только потому, что она стояла перед ним. Девятилетняя, чуть старше Эбби.

– Вы – мистер Ломбард? – с придыханием спросила она.

Он сглотнул слюну, потом кивнул. Постарался сделать вид, что не собирается разворачиваться и бежать со всех ног.

Медленным шагом девочка направилась к нему. Расправила плечи, словно маршировала под музыку Чайковского, несущуюся из коридора. Остановилась перед ним, задрала голову, чтобы смотреть в глаза, скрестила руки на груди, заговорила, чуть смущаясь:

– Нам не положено знать того, что вы для нас сделали, мистер Ломбард, но мы знаем.

Ему стало совсем уж неловко. По какой-то причине он полагал, что Келли ничего не сказала детям. Но, разумеется, она не могла не сказать. Дети задают вопросы.

– Мама предупредила, что мы не должны вас благодарить, но играть на фортепьяно для меня – все. Я сыграла, бы вам что-нибудь прямо сейчас, но не хочу хвалиться. Играть мне нравится даже больше, чем читать, а чтение – это самое важное, что есть в мире.

Мечта библиотекаря, все так. Губы Райли растянулись в улыбке.

Тина глубоко вдохнула:

– Поэтому, хотя мне и не велено, надеюсь, вы не будете возражать, если я скажу вам спасибо?

– Мне это приятно, – ответил он.

И тут случилось, совсем, уж неожиданное: Тину Саммерс начала бить дрожь, личико пошло красными пятнами, глаза за толстыми линзами очков закрылись.

А потом она прыгнула на него. Не обняла, просто прыгнула ему на руки, плача и крича: «Спасибо вам, спасибо вам, спасибо вам!» Прижалась к нему, как инопланетное существо, громко всхлипывая между словами. Когда она стояла на полу, он и представить себе не мог, что она такая легкая. Но теперь, оказавшись у него на руках, весила не больше пушинки.

Райли отметил и еще одну странность: никак не ожидал, что испытает такую душевную легкость, держа на руках плачущего ребенка Келли. Сердце вдруг отпустило. Счастливая улыбающаяся маленькая девочка нанесла бы ему смертельный удар. А плачущая Тина давала возможность изменить что-то к лучшему.