– Давай – без проблем согласился я, отдавая винтовку.

Опытная девочка Ссака убивала быстро и бесшумно – когда это требовалось.

Или долго и громко – по тем же причинам.

Вторую группу преследователей она устранила пятью выстрелами, после чего мы неспешно прошлись до трупов, забрали с них все ценное, оттащили к броневику, где перебросились парой слов с сонными гоблинами, поручив им караулить наши пожитки. Рэк взбунтовался, хрипя про то, что опять девкам достается самое сладкое, но я унял орка, велев глядеть в оба и особое внимание уделять вон тому шестиэтажному зданию, в чьих окнах порой мелькали тусклые огоньки. От нас оно далеко, но примерно оттуда приперлись ныне покойные муты, что знали так много, но не успели рассказать.

Добравшись до склона каньона, мы спустились и оказались вплотную к двум машинам, рядом с коими обнаружился один караульный, что стоял над остывающим трупом полураздетой девки и тяжело дышал, держа в одной руке собственной вялое хозяйство, а в другой окровавленный нож. Мы так четко разглядели этот долбанный натюрморт по очень простой причине – в хрипящего дерьмовой дыхалкой тощего насильника уперся луч подствольного фонаря Ссаки. Охнувший ушлепок стыдливо прикрыл ладонью грязный уд и только затем бросил нервный взгляд на прислоненный к пыльной грязной багги ствол. Помповик в хреновом состоянии.

– А я тут… – проскулил упырок, продолжая прижимать левую руку к паху, а правой протягивая ослепляющей его Ссаке нож на раскрытой ладони – Поссорились мы чутка…

– Да ну? – удивленно спросил я из темноты за его правым плечом, что стало для него полной неожиданностью и заставило коротко пискнуть – А че так?

– Ну…

– Ну? – поощрил я ласково, упирая ствол дробовика ему в затылок.

– Владыка…

– Она велела насильно трахнуть и убить?

– Нет! Поссорились мы! На политическую тему!

– О-о-о… ну это сука меняет дело…

– Конечно! Эта дура ратовала за политическое безумие! Кричала о анархо-индивидуализме! О святости взятого силой! Дура!

– Понятно… – покивала Ссака, отступая и переводя луч фонаря на нагое тело – О… вижу ты ее еще и пинал… ребра вмяты… лицо синее… щека порвана… следы сапог на коже…

– У нас были напряженные дебаты… и… – опять сорвавшись на писк, гоблин закашлялся и я участливо постучал ему стволом дробовика по спине, помогая прокашляться – Ох… она же дура! Сама виновата! Я и доказал ее правоту – я взял свое силой, когда она не дала сама! Отныне я разделяю ее взгляды! Готов вступить в ряды Пятой Анархо Дивизии!

– Так она дура или права? – медовым голосом уточнила Ссака, возвращая слепящий луч на лицо насильника.

– Чтобы проверить и доказать потребуется сито истины с мелкой-мелкой сеткой подкрепленных доказательствами железных фактов, друзья мои! – провыл щурящийся гоблин.

– Факт первый – обронил я, делая к нему шаг – Нож.

– Нож? – удивленно проблеял упырок, повернув ко мне голову механическим рывком, но он опоздал. К тому моменту я уже был у багги. Наемница опустила луч фонаря ниже и тихо засмеялась. Гоблин глянул вниз, затем на свою вытянутую вперед пустую руку, пораженно вскрикнул и затрясся, не в силах отвести взгляда от своей ладони на паху, что была пробита его собственным ножом, ушедшим в мясо по рукоять.

– Факт второй – добавила Ссака, делая два быстрых шага вперед – Нож идет вверх, влево и ныряет… – с этими словами она схватилась за рукоять ножа и рванула оружие вверх, выводя на миг лезвие из костистой ладони и тут же окуная его в податливый живот, рожая отточенной сталью причудливо извилистую кровавую канаву.

– А? А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! – закрутившись, гоблин неуклюже прыгнул в сторону сантиметров на десять, что только помогло Ссаке коротко пнуть упырка в живот, загоняя рукоять ножа в мясо. Нож нырнул и исчез, а хреносос скрючился и рухнул на свою жертву.

Вытащив из багги и стоящей перед ней не слишком умело переделанного гражданского электрокара все ценное или похожее на него, поднялись обратно по склону, а умирающий продолжал тихонько хрипеть за нашими спинами, умоляя добить его до того, как явятся ночные хищники или муты. Мы проигнорировали его хрипы и ушли, торопясь дотащить добычу до замаскированной машины.

– Так кто ты такой, лид? – пропыхтела старающаяся не отставать от меня наемница, согнувшаяся под тяжестью двух рюкзаков и одного узкого пластикового ящика – Только не говори, что джентльмен… не поверю…

Я, оставаясь налегке, не считая почти не ощущаемого набитого под завязку рюкзака за спиной, что не мог весить больше сорока килограммов, только хмыкнул и избавился от воняющего дерьмом трофейного дробовика, повесив его за засаленный ремень на шею наемницы.

– С-сука… его из жопы гиппо вытащили что ли?! Хотя нет… пахнет жопой гоблина… говно и самогон…

– А ты разбираешься…

– И оттенки печали с кровавыми сгустками… дерьмо! Лид! Его реально сначала в чью-то жопу засунули, затем выстрелили и вытащили обратно… после чего ни разу больше не чистили…

– Ты почистишь – успокоил я ее – Одобряю твой офицерский гнев, лейтенант.

– Лейтенант без отряда…

– Оружие раздобыла… осталось гоблинов откопать – усмехнулся я и, приостновившись, втянул ноздрями воздух Мутатерра – Чувствуешь? Тут прямо воняет скучающими без дела отсидевшими жопами гоблина… Уже сегодня мы раздобудем свежего мяса… и начнем его обучать.

– Каппа ушел.

– Я в курсе.

– Кевин ушел.

– Ага…

– Хорхе зелен как породившие его джунгли… хотя адъютант из него охеренный.

– Ага.

– Рэк – алкаш, дебил и буйный наркоман.

– Слышу зависть в твоем дрожащем голосе…

– Я за армейский четкий порядок, лид.

– Ну да – кивнул я и начал взбираться по накрененной бетонной стене – А то анархистов тут походу насилуют и убивают…

– Ты уходишь от темы.

– Ухожу – согласился я.

– Я хочу занять место Каппы.

– А ты умеешь срать в рагу самураям?

– Лид!

– Ну да… ты умеешь ссать, а затем еще и поджигаешь…

– Я все могу. И опыта у меня немало.

– Да у тебя вообще есть все кроме матки и желания стать садоводом года…

– Именно так. Что скажешь, лид? Или я давай скажу напрямую…

– Ну?

– Сделаешь Рэка своей правой рукой – я уйду. Под него не пойду, предупреждаю.

– Ставишь мне ультиматумы, гоблин?

– Нет. Просто хочу еще пожить до того, как сдохну в долгой агонии. Рэку посрать на все кроме бухла, траха и тебя, лид.