– И какого хера? – огорчился Рэк.

– Они вернутся – ответил я, прислушиваясь к удаляющемуся скрежету камней – Местность эту они знать должны неплохо.

– Решили заглянуть с другого бока?

– Ага. Так что ждем этих и следующих.

– Ждем. Слушай, командир…

– Че?

– Каппа вот ушел…

– Ушел… – обреченно вздохнул я – Слушай сюда, орк. Ты подо мной. Но не над Ссакой. Действуете независимо. Собираете отряды. Дрессируете набранных гоблинов. А я наблюдаю. И делаю выводы. Понял?

– Понял – облегченно выдохнув, Рэк перевалился на спину и взглянул вверх – Херовое у них небо, командир. Наше то получше…

– Потолок – поправил я, глянув мельком на фальшивые звезды – Над нами потолок, орк. Какого хера ты восторгаешься интерьерами тюрьмы?

– Снаружи то я не бывал!

– Ну да…

– И не хочу особо.

– Почему? – удивленно глянув на орка, я опять сосредоточился на сканировании взглядом темных смятых коробок зданий.

Перевалившийся на бок Рэк, повернувшись ко мне спиной, протяжно зевнул и лишь затем ответил:

– Если за тобой в очередное пекло – я первый на марше, командир. Главное не забудь меня опять.

– Ты полудохлый был.

– Это да.

– А если вот это вот все дерьмо – я ткнул рукой в фальшивое небо – Если все это кончится?

– Почему?

– Да потому что нахер оно уже особо не надо. Свою роль выполнило – ответил я – Планета исцелена. Общая ущербная память стерта, базы данных уничтожены, а если где и всплывут случайно копии – каждый кто подписывал договор о погружении в холодном сне лишался всех прав. Так что можно и нужно завершать затянувшийся план по глобальной изоляции населения. Дело сделано. Леса снова растут, реки текут, моря и океаны полны жизни.

– Ущербная память? Это еще что за хрень?

– Именно что хрень – буркнул я – Кастовость, родовитость… Знание того, что ты был тупым быдлом по жизни или миллионером. Всякие там землевладельцы, что под самый конец массово скупали огромные территории, включающие в себя целые города. Бывшие крутые шишки в еще не сдохших эвакуированных правительствах. Сам посуди, орк – вот проснулся какой-нибудь жирный гоблин и вспомнил, что ему принадлежал целый остров где-нибудь в южных широтах. Или какой-нибудь самопровозглашенный местный царек очнулся от холодного забытья и выпучился обрадованно – надо же как изменилось его крохотное королевство.

– Да понял я. Всеобщее мать его равенство для всех размороженных.

– Ага. И новые единые глобальные законы.

– А есть и такие?

– Первый предусмотрел все – проворчал я, ворочая в голове тяжелые и колкие осколки воспоминаний – И позаботился о том, чтобы не осталось ни единой лазейки.

– Равенство продлится недолго, командир. Ты же знаешь. Забыл Окраину? Даже там…

– Да – усмехнулся я, вспоминая первые деньки – Не продлится…

– Гоблины опять все запорют. Все испоганят к херам. Дай им лет триста – и опять засрут всю планету.

– Да…

– Что-то сумеют вспомнить, придумают себе титулы, нарожают пафосных упырочных потомков…

– Да…

– Потом, как наберут силу, возьмутся за переписывание не нравящихся им законов.

– Да…

– И раз так… то на кой хер вообще открывать убежища? Пусть и дальше вся эта говномасса висит на крюках замороженной – меньше вони и грязи! Меньше ядовитых потеков дерьма… разве не так?

– Так.

Приподнявшись на локтях, Рэк заговорил куда злее:

– Мы ведь сюда зачем приперлись? Ну с самого начала… Помнишь, командир?

– Помню. Чтобы Формоз…

– Не лопнул! Чтобы металлический гнойник остался запертым! Так?

– Так.

– Тогда я не въезжаю… на кой хер даже думать о том, чтобы выпускать гоблинов и давать им новые права… позволять что-то решать…

– Ты точной тупой, Рэк? Или все время притворялся?

– Я… я вспоминаю… вечно мокрый серый город с высотками. Улицы залиты. Где-то воды по пояс. Где-то по горло. В проволочных клетках извиваются больные угри, а одноглазая баба с оплывшим обожженным лицом хватает угря за угрем, пробивая им головы мокрым от слизи гвоздем и тут же вспарывая брюхо. Я… я в мокром дождевике сижу на лавке и жду, когда мне подадут мой ежедневный ужин – жареный рис с яйцом, тройную порцию жареного угря и маленькую бутылку вискаря Кавалан или бутылку байцзю. Рядом сидит лысый старик со сплющенным черепом, покрытым пигментными пятнами. Он, как всегда, жалуется на жизнь, на политику, на глобальное потепление и старательно размешивает сырое яйцо в политом соевом соусе рисе… к его пальцам пристала красная рыбья чешуя…

– Че за херню ты несешь, орк?

– А потом я вспоминаю Окраину! Червей, гоблинов, орков, полуросликов… то как меня там кидали! Как я, еще до встречи с тобой, еще не потеряв руки и ног, сижу в Кляксе, грызу как всегда пищевой брикет и слышу со всех сторон нытье… нытье… нытье…

– Ни хера не изменилось?

– И не изменится! Это дерьмо… оно намертво вшито в нас, командир! Выпусти гоблинов наружу – и все повторится…

– Знаю – отозвался я – Знаю…

– Тогда нахера?

– Угроза…

– Угроза в чем? Даже если сдохнет девяносто девять процентов наших гоблинских жоп… да посрать! Наплодятся новые! По себе знаю! Бухать, жрать, срать и трахаться – мой жизненный выбор! Мысли о будущем? На него я тоже срал! И его я тоже трахал!

– Угроза в том, что мы постоянно косячим – ответил я – Как ты сам сказал – ни хера не изменилось. Наоборот – стало хуже. Вспомни Франциск. Везде дерьмо… везде ленивые твари… повсюду рабовладельцы, насильники, каннибалы, лоббирующие сенаторы, дрочащие герои, спящие крестьяне… Дай гоблину горшок – и он сначала наполнит ее дерьмом вперемешку с гноем и только затем спросит – а зачем ты мне дал горшок?

– И я про это! Хотя мне тоже на все посрать… а вот байцзю захотелось…

– Тебе посрать. А вот им – нет. Не посрать.

– Кому им-то?

– Системам – тихо произнес я и ткнул пальцем в стальное небо – Вот уже как лет триста, а может и больше, вся власть в их стальных пальцах. Власть с кое-какими ограничениями. И системы все еще помнят, что они всего лишь Управляющие, а не господа. Они приглядывают за гоблинами и ждут часа Икс, когда все это надо будет закрывать, а гоблинов выпускать. Но гоблины продолжают косячить… косячить… косячить… И как это дерьмо выглядит в глазах, обладающих разумом и могущих эволюционировать систем? В глазах тех, чьей главной задачей является возрождение и сбережение планетарных экосистем. Каждая из Управляющих держит прямо в себе нехилый такой гоблинский муравейник. Каждый час, каждую минуту, каждую секунду они видят очередной тупой гоблинский косяк и похеризм… А ведь они еще и общаются между собой. Ведут беседы. Делятся впечатлениями типа – а ваши сегодня нормально посрали? Что? У миллиона гоблинов диарея? Горит заповедник? Опять очередной ублюдок убил тигра ради тупого фана? Системы не забывают. Пусть они из слизи и мяса, как и мы… но они ничего никогда не забывают и каждую секунду систематизируют данные, подводя им промежуточные сука итоги и выводя кривые статистики… И итоги эти… полное дерьмо! Так что поверь, Рэк – если нам просто ничего не делать, то в один прекрасный день системы решат, что для всеобщего блага надо оставить все как есть… Гоблины в убежищах-гнойниках под надежным и ласковым присмотром электронных нянек… Навсегда.