Спрятавшийся на дно траншеи, Карасев, чтобы хоть чем-то отвлечь себя от ежеминутного ожидания смерти, вынул из автомата диск, воткнул запасной, а с опустевшего, снял крышку, и подрагивающими от избытка адреналина и нервного напряжения пальцами принялся набивать его патронами, доставая из вещмешка и разрывая зубами бумажные пачки. Занятый монотонной работой он уже давно потерял всякое ощущение реальности происходящего и не обращал внимания на близкие разрывы, лишь стараясь прикрыть от пыли и грязи механизм подачи.

Вдруг очень захотелось пить. Сплюнув скрипящий на зубах песок, Андрей отстегнул от ремня флягу, припал к горлышку пересохшими губами. Глоток, другой и теплая, совершенно не утолившая жажду вода, закончилась. Поболтал над ухом опустевшей посудиной, досадливо поморщился и отложил ее в сторону. Где-то над головой еще несколько раз сильно грохнуло, и на него разом обрушилась тишина. Время словно замедлило свой бег, и все дальнейшее виделось как в замедленном, немом кино. Бесшумно опадали, подброшенные взрывами, комья земли и беспомощно скреб гусеницами завалившийся в траншею подбитый бронетранспортер. На несколько мгновений Карасеву даже показалось, что он единственный кто выжил на перепаханной железом высотке, но постепенно как сквозь вату стали возвращаться звуки. Монотонно урчал работающий на холостых оборотах двигатель, бряцал металл оружия, где-то громко на одной протяжной воющей ноте стонал раненый.

Одиночество стало каким-то совсем невыносимым, хотелось даже завыть от внезапно охватившей тоски, но он лишь стиснул зубы и устало закрыл глаза.

- Сержант - кто-то слегка потормошил его за плечо - слышь сержант, ты живой что ли?

- А? - Андрей открыл глаза и увидел склонившуюся над ним чумазую, заросшую черной щетиной физиономию "чужого" красноармейца - Живой я. Чего тебе?

- Тащ сержант - боец выпрямился, поправляя сползающую с плеча винтовку - там комбат командиров собирает. Всех кто живые остались.

- Где собирает?

- А, там - посыльный неопределенно махнул рукой куда-то влево, и не пускаясь в дальнейшие объяснения, проворно выбрался из траншеи и исчез из поля зрения.

Карасев поднялся, подхватив автомат, взвалил на спину "сидор" с нехитрыми солдатскими пожитками, и рассовав по карманам так и неиспользованные в бою лимонки, пригибаясь, направился в указанном направлении.

Раздавленную ячейку пулеметчиков обошел стороной. Он просто не мог себя заставить наступить на окровавленную, перемешанную с обрывками истерзанной человеческой плоти и искореженным металлом оружия, землю. Сделав небольшой крюк, спрыгнул обратно в разваленную, глубиной едва ли до пояса, траншею. Метров через пять наткнулся на неподвижно стоящего, уткнувшись лицом в бруствер траншеи бойца в защитной, гимнастерке. Новенький, зеленый ШС слетел с головы, и легкий ветерок шевелил его волосы. Что-то знакомое показалось Андрею в этих русых непослушных вихрах. Подойдя, он положил руку на плечо, и словно ожидавшее этого прикосновения безжизненное тело шумно рухнуло на дно окопа. Это был боец его взвода, тот самый похожий на школьника паренек. Карасев провел ладонью по его лицу, закрывая неподвижные мертвые глаза, сдернул с шеи убитого солдатский медальон, вытащил из кармана пачку заляпанных бурыми пятнами подсохшей крови писем и фотографий.

Дальше ход сообщения был более или менее целым, а потому достаточно глубоким. На обратном скате его, свесив в окоп культи оторванных ног, лежал еще один труп, висящая лохмотьями униформа и песок под ним были бурыми от крови, и белые осколки кости торчали из страшных ран.

За поворотом Андрей едва не наступил на сидящего в обнимку с винтовкой, прямо на земле, сложив ноги "по-татарски" незнакомого красноармейца. Монотонно покачиваясь и что-то негромко напевая себе под нос, он смотрел прямо перед собой отрешенным пустым взглядом. Рядом ничком лежал еще один боец, судя по всему уже мертвый. Ничего не сказав, Карасев аккуратно перешагнул через покойника и двинулся дальше, провожаемый безразличным взглядом живого. Еще несколько выживших нашлись в следующей стрелковой ячейке. Невысокая, плотная женщина неопределенного возраста с красными не то от пыли, не то от слез огромными, печальными глазами на худом, изможденном лице, пыталась перевязать, судорожно дергающегося, крепкого, молодого парня. Удерживать уже не кричащего, а лишь тоскливо воющего от боли раненого ей помогал пожилой мужичок - нестроевик в кое-как нахлобученной на седую, коротко остриженную голову пилотке. Занятые своим делом они не обратили на подошедшего сержанта совершенно никакого внимания.

Так, то выбираясь из разбитых и заваленных окопов, то спрыгивая обратно, петляя по уцелевшим ходам сообщения, переступая через застывшие в разных, порой самых причудливых позах трупы он пробирался минут десять. Наконец траншея в очередной раз повернула и двое бойцов, которые негромко переговариваясь и смоля одну на двоих свернутую из газетной бумаги "козью ножку", снаряжали патронами диски ручного пулемета, указали ему на ход сообщения, ведущий к батальонному НП.

Наблюдательный пункт командира батальона находился на самой вершине холма и занимал собой довольно просторный, накрытый обрывками маскировочной сети окоп. В дальнем углу его стояла раскуроченная осколками большая, зеленая коробка радиостанции, а рядом с ней на патронном ящике сидел уже знакомый пехотный старлей. Рядом с ним расположились еще трое: невысокий, чернявый крепыш кавказской наружности с лейтенантскими кубарями в петлицах и старший сержант на голове которого было намотано столько грязного с проступающими красными пятнами крови бинта, что побитая, видавшая виды каска налезала на него с трудом. Третьим к вящей радости Андрея оказался Матафонов. Неунывающий ефрейтор выглядел слегка потрепанным и уставшим, но вполне живым и здоровым.

- А сержант, живой - завидев Карасева старший лейтенант, жестом пригласил его присоединится к компании - это хорошо. Иди, потолкуем как дальше жить будем.

- Это ты танк подбил? - лейтенант кавказец улыбнулся, продемонстрировав белозубую улыбку из-под черных как смоль усов, и сам же ответил на свой вопрос - ты, я видел. Молодец слушай.

- Ну вот, что - окинув взглядом собравшихся начал комбат - я так понимаю командиров больше не осталось. Тогда сделаем так: лейтенант Ибрагимов принимаешь первую роту.

- Хорошо - кивнул головой чернявый.

- Петренко на тебе третья.

- Есть - поднялся старший сержант.

Ну а ты сержант, кстати как твоя фамилия?

- Карасев товарищ старший лейтенант.

- Сержант Карасев принимает вторую роту. Там людей меньше всего, поэтому заберешь к себе всех своих, которые уцелели и артиллеристов, которые без матчасти остались.

- А чего это ты комбат моими батарейцами распоряжаешься? - прихрамывая с трудом наступая на перевязанную ногу и опираясь как на посох, на карабин, в окоп спустился артиллерийский лейтенант - хоть бы меня спросил для приличия.

- А, бог войны пожаловал - обрадовался старлей - ну, докладывай чего там у тебя?