— Съемки проходят в Корнуолле, если не ошибаюсь? — уточняет Ричард. — Мы провели там немало отличных дней.

Я думаю о Мэдс и о том, что, по ее заверению, Корнуолл просто кишит сексапильными красавцами. М-м-м. Гэбриел Уинтерс в костюме Джека Воробья. Интересно, сидит ли сейчас Мэдс у телевизора.

— Съемки пройдут в Чарлстоне, — ровным голосом отвечает Гэбриел. — А в Корнуолле я купил небольшой дом… место, где можно расслабиться и побыть самим собой.

— Детка! — Фрэнки оборачивается ко мне, его глаза горят. — Возможно, твоя подруга с ним даже знакома!

— Корнуолл велик, — вяло отзываюсь я. — Может, тебе просто вступить в фан-клуб?

Но Фрэнки не слушает, а бормочет:

— Однажды ты станешь моим, о да, станешь моим! — не отрывая глаз от экрана.

Я оставляю его наедине с телевизором и бреду наверх, чтобы переодеться к ужину.

Это не свидание, строго напоминаю я себе. Мы, двое друзей, всего лишь решили поужинать вместе. И все-таки жаль, что я до сих пор не разобрала вещи. Гостевая комната похожа на ночлежку — все мои пожитки хаотически разбросаны вокруг. Зрелище довольно-таки грустное.

Я роюсь в вещах, раскидывая одежду, словно по комнате движется ураган. Что лучше надеть на свидание, которое на самом деле не свидание? Уж точно никаких глубоких декольте. Одной проблемой меньше. Наконец я останавливаю свой выбор на зеленом топе, черных просторных брюках и любимых туфлях на танкетке. Смазываю гелем спутанные кудри и небрежно закалываю их на макушке, чтобы несколько локонов остались висеть по сторонам лица. Немного блеска для губ, чуть-чуть туши — и я готова. Лучше всего выглядеть так, как будто я не особенно старалась прихорошиться.

Сажусь на кровать и собираюсь с мыслями. Сегодня один из самых странных дней в моей жизни. Каким образом все могло измениться за столь короткий срок? Я осматриваю тесную комнатку, беспорядочно заваленную вещами, но это уже не важно… Я касаюсь повязки на груди и медленно выдыхаю.

У меня нет рака.

Может быть, мне наконец повезло.

Я старательно накладываю третий слой туши — просто кошмар, когда у человека рыжие ресницы, — и тут раздается звонок в дверь.

Фрэнки смотрит телевизор, Олли в душе, так что придется отпирать самой. Спускаться по лестнице на десятисантиметровых каблуках не так-то просто, но я справляюсь. Возможно, стоит попрактиковаться. Не хочу, чтобы Олли провел сегодняшний вечер в отделении экстренной медицинской помощи — достаточно того, что он вытерпел в больнице.

В дверь снова звонят.

— Подождите! — С этим замком не так-то просто справиться.

— Побыстрее, ради Бога, я потеряла ключ, — ворчит гостья, открывая дверь. — О. Это ты.

На пороге стоит Нина. Она нетерпеливо смотрит мне через плечо.

— А где Олли?

Я тут кто, привратник?..

— Привет, Нина, — любезно говорю я, хотя, честно говоря, больше обрадовалась бы живому индюку на пороге. Но я ведь решила стать лучше. Любой ценой. — Он в душе.

И упираюсь рукой в косяк, мешая ей войти.

— Прекрасно, — заявляет Нина. — Я подожду.

Я отступаю и впускаю гостью в коридор. Даже вешаю ее куртку. Понятия не имею, с какой стати все это делаю, — возможно, потому, что в присутствии Нины ощущаю себя никчемной. Дело в том, что Нина не только всегда ухожена и подтянута, но еще и пугающе успешна, то есть представляет собой полную противоположность мне. В то время как я в муках обучаю скучающих подростков английскому языку и литературе, Нина основала собственную фирму и достигла таких высот, что в известных кругах считается дурным тоном не воспользоваться ее услугами. В том, что касается карьеры, я предпочитаю политику невмешательства (вот почему мое продвижение наверх тормозит чаще, чем британские поезда). Из-за этого рядом с Ниной всегда чувствую себя слегка некомпетентной.

Нина оглядывает меня с головы до ног и слегка улыбается:

— А ты принарядилась, я гляжу.

— Идем с Олли на ужин, — отвечаю я. — В «Антонио».

— Точнее, мы идем на ужин, — поправляет Нина, изучая свои алые губы в большом зеркале. — Он прислал сообщение, пригласил меня в ресторан. Скажу честно, я бы предпочла, чтобы мы с ним пошли вдвоем, но на сей раз, пожалуй, я не против, чтобы ты составила нам компанию. Олли так переживает из-за этой твоей опухоли. Видимо, пытается тебя подбодрить.

— Ты знаешь про опухоль?

— Олли рассказал. — Нина заглядывает через мое плечо в зеркало и приглаживает волосы. — Он всерьез переживает, Кэти, и мне кажется, что нечестно с твоей стороны заставлять его и дальше тащить эту тяжесть. В конце концов, он не твой бойфренд, если не ошибаюсь. Ты требуешь, чтобы он уделял тебе время, которое мог бы провести с другими людьми и за другими занятиями. Довольно эгоистично… Но ты же знаешь Олли: он не станет жаловаться.

Я закипаю. Да как Олли посмел обсуждать мои проблемы с Ниной? Почему он напрямик не сказал, что я стала бременем? Голова идет кругом от унижения, когда я вспоминаю, что во время биопсии попросила его подержать меня за руку.

— В таком случае тебе приятно будет узнать, что я в полном порядке, — отвечаю я. — Все наконец прояснилось.

— Отлично. — Нина прикладывает одну ладонь к другой. Просто чудо, как ей удается не поранить себя огромными ногтями. — Значит, ты не возражаешь, если я наконец предъявлю свои права на Олли?

— Вы снова вместе? — спрашиваю я. За их романом просто не уследишь.

— Ну конечно. — У Нины расширяются глаза. — А как ты думаешь, почему я все время звоню?

Потому что ты, стерва, никакие оставишь его в покое. Но конечно, я не говорю этого вслух.

— Куда, по-твоему, Олли ходит после школы?

— В спортзал? В паб?

— Ко мне, конечно. — Нина слегка подается вперед. — И вот что я скажу, Кэти. Расставаться и мириться — так весело…

— Не могу согласиться, — отвечаю я, но Нина не слушает.

— Я знаю, Олли дружен с тобой, — продолжает она. — Вот почему я рада, что он решил пригласить тебя в «Антонио». Когда он наконец соберется, я вызову такси.

Она заходит в гостиную, а я сажусь прямо на ступеньку. Ни за что на свете не поеду в ресторан и не стану лопать мясо, в то время как Нина будет грызть листок салата — ну или чем там питаются такие худышки. Лучше пройтись босиком по ножам. У меня пропал аппетит. Я хочу дружить с Олли, а не вызывать у него жалость.

Я устало иду наверх, стягиваю парадный наряд и переодеваюсь в старый халат. Пусть Олли уделит максимум внимания Нине. Не испытываю никакого желания провести весь вечер в роли третьего лишнего.

И я чуть не выпрыгиваю из халата, когда раздается громкий стук. Олли заглядывает в комнату:

— Ты еще не оделась? Давай живее, я умираю от голода.