– Клок его дубиной, – сказал ей гнолл, когда она велела Галене переложить Уолдрида в его мешок и прислонить к скамейке в таверне. – Мертвец все нам скажет. Клок его дубиной, пока не заговорит. Не верь ему. Он не друг. Клок заставит его говорить.

– Нет, Клок, – взмахнув руками, объяснила Макаса, – он отдал нам осколок. Конечно, он нам не друг, но он… Скажем так: он для нас ценен. Дубиной его лупить ни к чему: он еще может принести пользу.

Однако дурацкий тоненький голосок в голове настаивал: нет, дело не только в этом. Дело еще и кое в чем личном. Откуда он мог узнать про «Макембу»? Вправду ли вызвал на поединок мать? Если так, Уолдрида действительно ждет серьезный допрос, только расспрашивать его будет не Клок, и не при помощи боевой дубины.

– Сейчас он нужен нам живым, – в конце концов сказала Макаса гноллу. – А там посмотрим.

– Мргле, мргле!

Повинуясь приказу, мурлок подхватил копьецо и встал на караул, чем здорово позабавил Уолдрида, глазевшего на жабоподобное существо с нескрываемым любопытством и только нос морщившего – вероятно, из-за легкого запаха рыбы, распространяемого Мурчалем, куда бы тот ни пошел.

Правда, сама Макаса после долгого путешествия и столкновения пахла ничуть не лучше. Час спустя, устроив спутников в таверне, она уселась в ванну, полную горячей воды, закрыла глаза и принялась вслушиваться в голоса стражников, расходящихся по постам. С наступлением сумерек они затянули жутковатую погребальную песнь, от которой волоски на предплечьях торчком поднялись. Над аванпостом зазвенели высокие, исполненные скорби голоса, оплакивавшие погибшую Дреллу, а в воздухе над вырубкой закружились светлячки с блуждающими огнями. Взглянув на пляску мерцающих жучков за окном, Макаса уткнулась лицом в ладони.

Что же им теперь делать? Все ждали решения от нее, но самой девушке хотелось лишь одного – отправиться к мастеру Тал’даре с мольбами все исправить. Но это, конечно же, было невозможно, да и… чем он тут мог бы помочь? У них не осталось ни способов восстановить Алмазный Клинок, ни Арама, ни даже Дреллы. Казалось, необъятный масштаб того, что они должны сделать, вот-вот сокрушит Макасу, раздавит в прах.

Теперь принимать все решения, даже самые невообразимые, выпало ей. Нет, раньше все обстояло в точности так же – ведь она была самой старшей, самой опытной во всем отряде, но сейчас бремя ответственности сделалось куда тяжелее. Они безнадежно опаздывали. Надолго ли Малус намерен оставить Арама в живых? Что думает делать с ним и с рукоятью Алмазного Клинка?

Тут взгляд Макасы привлек огонек, мерцающий на постели. Осколок…

Выбравшись из ванны, она досуха вытерлась, завернулась в мягкую простыню, уселась на койку и положила кристалл на ладонь. На ощупь он оказался теплым и неярко мерцал в полумраке. Этот осколок да заплечный мешок – вот и все, что осталось у нее от Арама. Отложив кристалл, Макаса взялась за Арамовы вещи и отыскала в мешке его драгоценный блокнот. Стоило раскрыть его, на колени немедля спорхнул сложенный лист пергамента. Исполнившись надежды, Макаса принялась читать написанное, а когда добралась до конца, у нее руки затряслись от разочарования.

Арам писал матери, в Приозерье, рассказывал об их приключениях (конечно, не о самых пугающих) и уверял, что с ним все будет хорошо. Ничто ему не грозит, писал он, потому что рядом – надежные близкие друзья.

Макаса перевела взгляд с письма на осколок. Все это время компас указывал в сторону Приозерья, подсказывая Араму, что следующий осколок нужно искать там. И вот теперь ей в руки попало письмо, которое тоже следовало отправить в Приозерье.

Этого ей показалось довольно. Порой лучше всего не мудрить, а попросту сделать самое очевидное. Вот только как же туда добраться? Дозорный холм Тал’дары находился так далеко от Арамовой родины – за морем, на совершенно другом континенте! Такого расстояния Макаса не могла себе даже вообразить, а как его преодолеть – тем более понятия не имела. Естественно, сначала нужно вернуться назад, к побережью, а оттуда плыть морем, но где найти большое судно, способное уцелеть в столь долгом, полном опасностей плавании? Разве что…

Разве что!

В Когтистые горы они добрались не по морю, а по воздуху. Придет ли Газлоу на помощь еще раз, если попросить? И как бы его разыскать?

Перелистав Арамов блокнот, Макаса нашла с любовью сработанные портреты всех их друзей из МИГА, включая сюда и забавную сценку с Газлоу, Шустром, Дейзи и Залатаем. А где их искать… да на состязаниях, устроенных МИГА! Сейчас все они, и дирижабль «Пниоблако», наверняка там! Мысленно извинившись перед Арамом за разорение его блокнота, Макаса уселась писать письмо. Оставалось только надеяться, что птица, посланная Часовыми, доберется до Газлоу вовремя и, наконец, принесет им хоть малую толику, хоть проблеск удачи.

– Посмотрим, что из этого выйдет, – пробормотала она, запечатывая письмо.

Подождав, пока скорбная песнь в роще не стихнет, Макаса оделась и отправилась на поиски птицы, которая понесет адресату ее письмо, а с ним – и все их надежды.

Жизнь была хороша. Нет, жизнь была замечательна – по крайней мере, для Газлоу с Шустром. Мавзоль никак не мог остановиться и зарисовывал каждую пустяковину, все, что ни творилось вокруг, на состязаниях, устроенных МИГА, но для Газлоу и Шустра все складывалось – лучше некуда.

– Ну, как оно? – Прищелкнув каблуками, Газлоу поднес к губам бокал с фруктовым коктейлем и смерил восторженным взглядом выигранный кубок высотой почти в рост Мавзоля, но на вид куда как приятнее. – Это же просто рай!

Возможно, «рай» – это было малость преувеличено, особенно если вспомнить, что состязания проходили рядом с дымящимися просторами Обугленной долины и вокруг жутко воняло гарью, но все же… Холодный бокал в руке, мягкий плеск волн за бортом, призовой кубок восхитительной красоты, основательный денежный приз, радующий не только глаз, но и душу, восхищение множества болельщиков – определенно, рай, да и только! Вздохнув, Газлоу поправил на носу темные очки и развалился в мягком шезлонге.

Над головами жужжали принесшие им победу изобретения, флотилия дронов ДСТВК-А – летучих металлических дисков, державшихся в воздухе при помощи хитроумно смонтированных воздушных винтов и двигательных установок, закрепленных на донце. Полоса препятствий, составленная из целого флота разъемных, подвижных понтонов, тянулась по морю, вдоль берега Обугленной долины. Воды здесь были тихи, спокойны – прекрасное место для устройства спонтанных соревнований. Даже попасть сюда и пришвартовать судно оказалось задачей нелегкой, и посему само участие в состязании требовало недюжинной сообразительности.

Не один день наблюдал Газлоу за соперниками, хлопотавшими над своими изобретениями. По слухам, в этом году полоса препятствий обещала быть особенно заковыристой, однако Шустр к любым неожиданностям оказался готов. В итоге они обошли всех. Их крохотные дроны, на полном ходу петляя над волнами, из обруча в обруч, и сбрасывая в мишени, расставленные меж обручами, цветные шары, миновали полосу в рекордный срок. Без сучка, без задоринки. Великолепно. Хоть стихи складывай. Результат, показанный их машинками, был настолько хорош, что кое-кто из гоблинов завел воркотню насчет жульничества.