– Что?!!

– Прошу простить меня – сорвался, – Михаил Викторович окончательно оставил художника и, быстро повернувшись к столу Нечетовой, почтительно выпрямился.

Известие, которое полчаса назад сообщил по телефону Григорий Штрих, было для следователя Васнецова просто убийственным. Копия «Портрета купчихи Нечетовой», которую планировалось обнаружить в «Газели» Михаэля Шумандера и выдать за подлинник, исчезла! Исчезла прямо из кабинета Нечетовой накануне начала операции! Это происшествие нельзя было назвать катастрофой. Это был п....ц. Полный и окончательный. О чём Михаил Викторович и сообщил Григорию Штриху в присутствии Маргариты Павловны.

– А что ты на него-то взъелся? – кивнула главбух на художника. – Он-то здесь при чём? Уж кому-кому, а Гришке воровать картину никакого резона нет.

– А кто же её украл? – простодушно спросил Васнецов.

– Не ори, – Маргарита Павловна невозмутимо открыла пачку сигарет и чиркнула зажигалкой. – Кто украл? Да кто угодно. Здесь же народу шляется, как на вокзале! Вон Шумандер приезжал со свитой…

– Михаэль Шумандер украл портрет? – рот Михаила Викторовича непроизвольно открылся.

– Мог украсть, – нисколько не смутилась главбух, с достоинством затягиваясь сигаретой. – Не он, так баба его или этот, белобрысый… Шустрил рядом с ними. Но не украл, потому что я меры приняла!

– Какие меры? – Васнецов воплощал собой максимум внимания.

– Кабинет заперла изнутри, чтобы нас с Гришкой, как будто здесь и нет. Тише воды, ниже травы сидели.

– Но портрет, тем не менее, пропал! – следователь был на грани отчаяния.

– Пропал, – легко согласилась Нечетова. – Но позже. А если, кроме нас с Григорием, к нему никто доступа не имел, то делай выводы.

– Маргарита Павловна… – выдавил из себя Васнецов. – Но если, кроме Вас и Григория… А Григория Вы из списка подозреваемых исключили, то…

Он замолчал, не решаясь продолжить фразу.

– Я? – задумалась императрица, как будто речь шла о ком-то постороннем. – Могла. Мне мой портрет очень понравился.

Художник и следователь остолбенели.

– Маргарита Павловна… – наконец, выговорил Михаил Викторович. – Вы, правда… – он аккуратно подбирал слова. – Забрали картину… На время… Чтобы полюбоваться ею?

– Ты что, совсем дурак? – Нечетова выпустила дым в сторону Васнецова.

– Но Вы же сами сказали… – Васнецов окончательно растерялся.

– Я сказала, что МОГЛА украсть, – Маргарита Павловна смотрела на следователя, как на идиота. – А ты меня уже в воровки записал?

– Да… Нет… Ну, как… Вы же сами…

– Я картину не брала! – отрезала главбух.

– Не брали? – обрадовался Васнецов. – Ну и… – он потёр ладонями о лацканы пиджака. – Я так и думал. А Вы не знаете, кто взял? – лицо следователя озарила наивная до глупости улыбка.

– Это ты меня спрашиваешь? – усмехнулась сквозь дым Маргарита Павловна. – Значит, я, помимо бухгалтерской отчётности, ещё и твоё дерьмо разгребать должна. Хорош гусь!

– У Вас потрясающая интуиция, – подобострастно польстил «купчихе» следователь.

– Да, Вы, Маргарита Павловна, видите человека насквозь, – отважился заговорить Григорий Штрих.

До этого момента он стоял, прислонённый руками Васнецова к стене, и в разговор двух властных над ним людей вмешиваться не смел.

– Насквозь? – глянула на Штриха Нечетова. – А если я насквозь вижу, что это ты картину спёр, и Михаилу Викторовичу об этом скажу?

– Как я? – лицо художника вытянулось от страха.

– Маргарита Павловна, – заволновался Васнецов. – Если у Вас есть доказательства… – он с прежней яростью посмотрел на художника. – Если Вы знаете, где картина…

– Где картина – не знаю, – сделав последнюю затяжку, Нечетова затушила сигарету в пепельнице. – А вот насчёт Гришки, – прищурилась она. – У меня подозрения имеются.

– Маргарита Павловна! – взмолился Штрих.

– Молчать! – цыкнул на него следователь.

– Что «Маргарита Павловна»? – с сожалением посмотрела на художника императрица «Радио Фокс». – Признаться, что ли, хочешь? Так не признаешься! Духу не хватит признаться! Душонка у тебя мелкая для признания чистосердечного! – внезапно распалилась она.

– Но Вы же говорили, что воровать картину Штриху незачем? – дождавшись перерыва в излиянии гнева, напомнил следователь.

– Говорила… – сложив ладони в замок и, постукивая ими по столу, признала Нечетова. – Только если б я по-другому речь повела, ты бы Гришку убил. А мне только трупа в кабинете не хватало после той богадельни, что вы здесь устроили.

Маргарита Павловна помолчала.

– Вот скажи мне, Михаил Викторович, – главбух поглядела в окно. – Ты уверен, что Григорий только на тебя работает?

– В смысле? – уточнил Васнецов.

– А в том смысле, что он ещё кому-нибудь эту картину не пообещал, – она пристально посмотрела на художника, а потом перевела взгляд на следователя. – Обещать-то пообещал, а сделать времени не хватило… Вон – даже мне копию не нарисовал! – в голосе Нечетовой прозвучала откровенная обида.

– Маргарита Павловна, – попытался оправдаться Штрих. – Я собирался в ближайшие дни…

– А пока собирался, – перебила его Нечетова, – сдал портрет тому, кто заплатил тебе больше!

– Мне никто не платил! – бесстрашно возмутился художник.

– Маргарита Павловна, – скептически усмехнулся Васнецов. – Кто мог заплатить за КОПИЮ портрета, украденного из Российского Национального музея? За подлинник – я понимаю, но за подделку…

– Это мы с тобой знаем, что портрет – подделка, – рассудила Нечетова. – А покупатель мог и не знать. Сказал ему Гришка, что, мол, портрет настоящий, вот тот и дал за него хорошие денежки.

– И теперь я такой богатый, что завтра в Америке дом куплю! – с видом оскорблённой невинности пробурчал Штрих.

– Завтра не купишь, – веско парировала его реплику главбух. – Подождёшь годик-другой, пока страсти улягутся. Только видится мне, – Нечетова снова обратилась к следователю, – что затеял Гришка, как говорят у вас, разведчиков, двойную игру…

Маргарита Павловна с недружелюбным прищуром воззрилась на художника. Тот гордо отвернулся.

– Я не разведчик, – заметил Васнецов.

– Вот потому многих вещей и не понимаешь, – вздохнула императрица «Радио Фокс». – Не способен ты понять, что Григорий вполне мог договориться с аферистами из музея, чтобы вывесить картину, как подлинник…

«Аферист из музея?.. – следователь приоткрыл рот. – Лунц! Лунц! Лунц!» – вдруг запульсировало у него в голове. Васнецов моментально вспомнил случайную встречу с шеф-редактором, его интерес к портрету и желание содействовать возвращению полотна в Российский Национальный музей.

– Аферисты из музея, говорите? – машинально переспросил он Нечетову.

– Я говорю, что самолюбие у Гришки – ого-го, – продолжала развивать свою версию главный бухгалтер. – Будет ходить гоголем, и упиваться тайно: вот, мол, моя картина, моей рукой написанная, в самом главном музее висит! Ни один портретист такого при жизни не удостаивался, а я, Григорий Штрих, до невиданных высот вознёсся! Ну, а чиновникам музейным тоже заслуга – драгоценный портрет нашли.

– Да-да-да, – не слушая её, кивал следователь. – Это очень интересно, очень…

«Алик Лунц сейчас на работе, значит…»

– Маргарита Павловна! – собрался с мыслями Васнецов. – Я хочу проверить Ваши предположения, и сделаю это сейчас же. Спасибо