Тетка явно не дружила с головой. Пришлось нажать «отбой». Сдельная оплата труда сидела на голодном пайке.

Наконец Людмиле Ивановне повезло. Мужской баритон терпеливо выслушал ее представление и щедро сказал:

– Валяй!

– Вы согласны принять участие в социологическом опросе?

– Я же сказал. Валяй!

Строго по инструкции нужно было дождаться ответа «Да, согласен». Но Людмила Ивановна поняла, что не дождется. И на свой страх и риск продолжила опрос.

– Вы живете в городе или в деревне?

– Город нашла! – взвыл баритон. – Хуже деревни, одно название! Вчера вышел погулять, так в собачье дерьмо наступил! Где дворники, тебя спрашиваю? – рявкнул он.

Людмила Ивановна растерялась. Вообще-то спрашивать должна была она. При неоднозначности ответа вопрос следовало повторить. Буква в букву. Согласно инструкции.

– Вы живете в городе или в деревне?

– Твою мать! – Мужчина оказался довольно темпераментным. – Тупая ты, что ли?

Людмиле Ивановне захотелось ответить, но это запрещалось инструкциями.

– Говорю же тебе, – баритон окрасился в басовые ноты, – хуже нашего города только… только… – он не мог подобрать нужное слово, – только цирк на конной тяге.

– Это как? – не выдержала Людмила Ивановна.

Она знала, что вступать в дискуссию с респондентом строго запрещено, но так уж складывались обстоятельства.

– Как, как! Каком кверху! – смачно ответил мужчина.

Ответ был исчерпывающим. Но вопрос про место проживания оставался открытым. Людмила Ивановна понимала, что баритон живет в городе, к которому у него есть определенные претензии. Но записывать ответ она должна только со слов респондента.

– Повторяю вопрос: вы живете в городе или в деревне?

– Яйца бы тому открутить, кто это болото городом назвал! Говорю же тебе, деревня деревней! Так и пиши, пусть знают там, наверху… – Мужчина зашелся в кашле. – Пиши! Деревня! – поставил он точку.

Людмила Ивановна в точном соответствии с инструкцией отметила на экране электронного опросника ответ «деревня». Так страна лишилась одного горожанина. Ничего, страна большая, от нее не убудет. К тому же где-то убыло, а где-то прибыло.

– Насколько вы довольны качеством коммунальных услуг? – зачитала Людмила Ивановна следующий вопрос. И покраснела от его неуместности.

– Нет, ну не тупая? Я ж тебе битый час толкую, что жизнь у нас тут дерьмовая, собаки весь двор загадили, суки. А все почему? Потому что Сталина на них нет!

– Сталин собаками не занимался, – не выдержала Людмила Ивановна. Она недолюбливала усатого вождя.

– Ух ты, подкованная, что ли? – обрадовался мужчина. – А че ты знаешь про Сталина-то? Либералы всем мозги засрали. Дворниками черножопых набрали, а они ни хрена работать не умеют. Им бы только на рынках торговать. Сталин бы такого не потерпел, он бы их всех… за одно место да и… – Новый приступ кашля не позволил раскрыть замыслы Сталина.

Людмила Ивановна почувствовала глухое раздражение и зудящее желание нахамить респонденту, а это категорически запрещалось. Испугавшись, что не сдержится, она нажала «отбой», все равно анкету с таким респондентом не заполнить. Пока она не заработала ни копейки.

Настроение совсем испортилось, и Людмила Ивановна решила пойти в туалет, чтобы размяться. Выходить из кабинки без уважительной причины не то чтобы запрещалось, но не приветствовалось.

В коридоре, ведущем в туалет, Людмила Ивановна встретила Нелю. Она излучала оптимизм.

– Сколько анкет заполнила? – ревниво поинтересовалась Людмила Ивановна.

– Ни одной пока, сплошные обломы, – радостно ответила коллега. – Ты слушай! – Неля перешла на шепот. – Короче, мужчина. Проживает в городе, образование высшее, вдовец, доходы позволяют покупать предметы бытовой техники без кредита, голосовать собирается за Путина, – отрапортовала Неля, жмурясь от счастья.

– И?

– Он у меня телефончик попросил!

– Дала?

– Ну разумеется! Ты много таких кадров видела?

Людмила Ивановна поняла, что Неля надеется на роман с респондентом-вдовцом. Ревность больно кольнула Людмилу Ивановну в область печени.

– А вдруг он аферист? Не знает тебя, а уже телефон просит.

– Ему голос мой понравился. Говорит, что он теплый.

– И ты поверила? Ну-ка, скажи что-нибудь?

– Что сказать?

– Что ему говорила.

– Добрый день! Вас приветствует социологическая служба…

– Стоп! Не теплый, а блядский, как секс по телефону, – Людмила Ивановна не стала сдерживать своих чувств, потому что несправедливо: она тоже одинокая, а ей какой-то чокнутый сталинист попался, наверняка еще и женатый.

– Нет, секс по телефону по-другому звучит, – совсем не обиделась Неля, – я там тоже подрабатывала.

– Ты?! Ты ж на пенсии уже.

– А я видеозвонки не обслуживала, чисто голосом работала. Слушай!

И она томно прикрыла глаза, подала грудь вперед и сипло прошептала:

– Вас приветствует социологическая служба…

У Людмилы Ивановны вспотело под мышками. Голос из притона, из борделя, из цитадели непристойности. Короче, было здорово!

Но тут на горизонте появилась толстая Сима.

– Привет, девоньки! Че приуныли?

– Да мы и не думали… – начала было Людмила Ивановна.

– Сколько анкет сделали?

– Ни одной, – победно сказала Неля.

– Ладно, не тушуйтесь. Завтра, я слышала, нас на квартирник перебросят, там полегче, там дело пойдет.

– То есть? Куда перебросят? – всполошилась Людмила Ивановна. Она боязливо относилась к любым переменам.

– Квартирник – это когда по квартирам с анкетой ходишь. – Сима воровато оглянулась по сторонам и быстро добавила: – Тут-то могут в любой момент подключиться к линии, разговор подслушать, а там ушел – и все, с концами, поди проверь, как и что.

– То есть? – не поняла Людмила Ивановна.

– То есть, если не дура, то без анкет не останешься! – Сима многозначительно подмигнула. – Главное – в квартиру попасть, внедриться. А там уж… Хоть на какие-то вопросы ответят, а с остальными мы поможем.

– Так ведь помогать нельзя, – вспомнила Людмила Ивановна инструкцию.

– Ты дура? – Сима опять оглянулась по сторонам. – Чего людей пытать, когда все ясно. Ты же видишь, как человек живет, какая у него квартира, какой ремонт, какая мебель. Ну и представь себя на его месте. Ты бы хотела так жить? Была бы довольна на его месте? И отвечай как бы за него. Развивай воображение, если кушать хочешь.