— Гадом буду! Он замочил один — пятерых!

— Он что, шмалял с двух рук?

— Я думаю, он шмалял с двух рук. И ни с одной не промахнулся! Он набил им башки свинцом, как жиденок глиняную копилку пятаками. Он крутой мочила!

— А может, не мочила? Может, случайный лох?

— Может, и случайный... Только отчего случайный лох так наших братанов уделал? Что живого места не оставил! Ты же видел, Папа, что стало с их фасами и профилями. А они, между прочим, не дети. Они до него не по одному фраеру уговорили. Он крутой мочила! Поверь моему слову. Я нутром чую! От него несет мокрухой, как от подвала плесенью. Эти пятеро — цветочки-георгины. Хотел бы я знать про те его ягодки!

Папа, он не какой-нибудь фраер. Век воли не видать! Он не случайно забрел на эту хазу. Он знал, за чем шел, и знал, кого мочить. Он мочил свидетелей. Он замочил пятерых! И взял то, что хотел! Папа, то, что он взял, — живой товар! Можешь резать из меня ремни. Это тот товар, который можно взять! Это товар, который жжет руки.

— Прежде чем взять товар, надо взять того, кто о нем знает. А ты его упустил!

— Папа! Кто знал, что он весь из себя такой! Что ему положить пятерых что в два пальца высморкаться. Кто знал, что на него надо было делать облаву, а не посылать тех двух уродов, что, увидев шпалер, снимают штаны. Папа, я не Бог, чтобы знать все! Но я найду его, чтоб мне не стоять больше на этом месте. Я найду его, Папа!

— Найди. Ты упустил, тебе и найти.

— Я найду и сделаю его, Папа. Я сделаю его на раз! Я отрежу ему уши и принесу тебе...

— Ты найдешь его, но ты его не сделаешь. Ты не тронешь его пальцем. Если он такой крутой мочила, как ты говоришь, он тем более нужен мне. Здесь нужен. Живой нужен.

— Но если не трогать пальцем, он не отдаст бабки.

— Что бабки? Бабки — бумажки. Мусор под ногами. Всех бабок не собрать. Человечек важнее. Особенно такой. Найди мне человечка, и мы решим с ним за бабки. И решим за много чего еще.

— А если нет? Там же миллионы баксов.

— Я сказал! За бабки базара нет. За бабки я решу сам. Было бы с кем решать. Дай мне этого человечка, и он даст свои бабки. Дай человечка!

— Дам, Папа!

— Дашь! Знаю, что дашь. Потому что, если не дашь, наши с тобой пути-дорожки сильно разойдутся...

Пути-дорожки Папы со своими подчиненными расходились только в одном случае. В необратимом для подчиненного случае.

— Я сделаю его, Папа! Ты же знаешь меня. Ночами спать не буду, зубы в кровь искрошу, но сделаю. Разве я тебя когда подводил?

— Не подводил. И не подведешь. Потому что жить хочешь... Неделя! Неделя тебе на то, чтобы найти его, где бы он ни был. Хоть под землей найти. А если не найти под землей, то в нее лечь! Я сказал!

Вот такая завертелась карусель...

Кроме объявившей всероссийский розыск милиции, кроме заговорщиков, разыскивающих единственного оставшегося в живых свидетеля первого боя, кроме государственной безопасности, за гражданином Ивановым Иваном Ивановичем начала охоту желающая срубить по-легкому свободно конвертируемые бабки мафия. Всем стал нужен гражданин Иванов. И значит, некуда было податься гражданину Иванову, как только в лапы милиции, безопасности, заговорщиков и мафии. На выбор. К сожалению, не на его выбор.

— Иван? Какой Иван? Ах, Ванька? Не, Ванька не был. Ну точно не был! Лет пять как уже не был. Забросил, подлец, свою родину. Носа не кажет. А человек без родины — перекати-поле...

— А может, не был, но звонил?

— Да у нас и телефона, кроме как в правлении, нет. Нет. Не приезжал, не звонил. После последнего раза как в воду канул.

— А может, вы не знаете? Может, он приезжал, да к вам не зашел?

— Кто? Ванька? Как так не зашел? Чтобы Ванька да не зашел... Да ему, кроме как ко мне, здесь идти некуда. Дружки прежние все поразъехались. Старики поумирали. Почитай, один только я и остался. А ты говоришь, не зашел...

— А кого-нибудь еще насчет его спросить можно?

— Кого-нибудь еще? Экий ты мужик въедливый. Я же тебе толкую, что, если бы был, ко мне к первому зашел. И ни к кому другому! Но если ты не веришь, можешь еще у Никитича поинтересоваться. Он там, в третьем доме, если от магазина считать. Или у Пелагеи...

— Значит, если он вдруг нагрянет, сообщите?

— Если нагрянет — непременно. Что мне, трудно, что ли... Тока ты сперва скажи, зачем он тебе?

— Так приятель он мне старинный. Работали вместе. Ищу, потому что прежний долг вернуть хочу. Деньги я у него занимал. А теперь вот вернуть хочу.

— Большие деньги-то?

— Приличные.

— Это правильно. Это дело хорошее. Долги возвращать надо... Только как я тебе сообщу, если он приедет?

— Позвонишь.

— Как же позвоню? Я же тебе толкую — телефоны все у нас за неуплату обрезали. Один только в правлении остался.

— Ну, тогда телеграмму дашь. Вот по этому адресу. А вот и деньги на телеграмму.

— Да ты что, парень. Тут на десять телеграмм хватит!

— А ты срочную!

— Так все равно много!

— Ну ничего. На остаток, если что, за мое здоровье выпьешь.

— Ну разве что за здоровье...

— Вот и ладно. Вот и спасибочки! — поблагодарил старинный Ванькин дружок, который долг вернуть хотел.

Ручку пожал и в попутную машину, что на станцию шла, запрыгнул.

— Ну так я надеюсь...

А обратным рейсом та машина еще одного Ванькиного кореша привезла.

— Не. Ваньки не было... Почитай, лет пять уж не было... Нет, если бы приехал — к первому ко мне. Потому что больше не к кому... Ну точно говорю... Ну у Никитича с Пелагеей можешь спросить... Посылочку от общего знакомого передать? Так ты оставь, я с превеликим удовольствием... Ах, только лично? Из рук в руки? Тогда конечно, тогда заморочнее... Сообщить, когда объявится? Могу сообщить. Отчего не сообщить. Тока у нас телефон не работает. Телеграмму давать надо. А я пенсию не получал, почитай, два месяца. Денег даже на хлебушек не хватает... Вот спасибочки. Теперича точно пошлю. И за здоровье твое выпью... Будьте покойны... Еще один уехал. Только, видать, не последний. — Вам насчет Ваньки?.. Посылочку передать? Или долг... Откедова надо, оттеда и знаю. Догадался... Значит, так, запоминай — пять лет не было, писем не писал, звонить не звонил... Если бы приехал — я бы знал... Спроси Никитича и Пелагею... Если надо, могу сообщить... Надо?.. Только телефонов у нас, кроме как в правлении, нет... А вот если бы мне в избу провести, я бы мог сразу позвонить... Ну тогда могу телеграмму дать. Тока мне для того на станцию надо, а водилы попутные дерут безбожно. Втридорога дерут... Вот спасибочки. Теперича не забуду. Теперича век помнить буду...