— Привет, Рауль.

Там стояла Миранда.

— Что ты здесь делаешь?

— Невежливо так здороваться с людьми, тебе никто этого не говорил?

— Прости. Могу я пригласить тебя войти? Хочешь посмотреть, как живем мы, простые люди?

Она заглянула в коридор. Как раз в тот момент, когда я задал вопрос, мы отчетливо услышали, как в какой-то из квартир на втором этаже на пол упала кастрюля или две и незнакомые мне мужчина и женщина начали громко ругаться, не выбирая выражений.

— Наверное, нет, — сказала Миранда и улыбнулась. Женщина там, наверху, обозвала своего спутника жизни «проклятым хреном собачьим», и что-то стеклянное разбилось. — Может, прогуляемся?

— Обычно под такое сопровождение я пишу, — рассказал я. — Подожди пару секунд, я обуюсь.

Миранда подождала. Мы пошли по 17-й улице и свернули на Авенида-де-лос-Пресидентес. Проспект — широкая аллея под сенью огромных баньяновых деревьев — идет под уклон к северо-западу и выходит к памятнику Калисто Гарсии на набережной Малекон. Вечером в слабом уличном освещении здесь очень таинственно. Красивые старинные дома по обеим сторонам приходят в упадок, огромные комнаты в них освещаются очень слабо в целях экономии электроэнергии. Здесь и там виднеются корни баньяна, взломавшие бетонные плиты, и если власти еще пару сотен лет будут так же равнодушны, то весь район Ведадо превратится в джунгли.

— Хорошо, что мы пошли погулять, — сказала Миранда после некоторого молчания.

Я был согласен с ней. Вечер был прекрасным, и независимо от того, что Миранда от меня хотела, мне нравилось идти рядом с ней. На улице почти не было людей. Пустые такси, как правило «Лада», время от времени проезжали мимо нас.

— Хуана попросила меня пойти поговорить с тобой, — сказала она.

— Что она хочет?

— Хуана сожалеет о вашей ссоре. Она сожалеет о том, что сказала, и надеется, что ты ее простишь.

У Миранды были нарядные белые туфли, и высокие каблучки звонко стучали по асфальту.

— Почему же она не пришла сама? — спросил я.

— Может быть, у нее не хватило мужества. Думаю, ты много значишь для нее и она боится потерять тебя. Боится, что ты ее отвергнешь. Я не знаю.

Цок-цок. Мне было нечего добавить. В глубине души я не хотел воссоединения с Хуаной. Я уже стал считать себя свободным.

— Кстати, ты так и не ответил на мой вопрос о том, любишь ли ее, — сказала Миранда.

Мы пересекли проспект Линеа, и я почувствовал запах моря.

— Думаю, ты никогда не слышала о Трех вопросах, — сказал я.

Она покачала головой.

— Да нет, это, наверное, просто глупо. Это мужские секреты.

— Мне любопытно, о чем это вы, мужчины, разговариваете. Что может быть интереснее. — Миранда взяла меня под руку и привлекла к себе: — Так нормально?

— Конечно. Хорошо, я расскажу. Если ты встретил женщину и хочешь узнать, подходит ли она тебе, ты должен ответить положительно на три вопроса. Первый вопрос: испытываешь ли ты чувство гордости, когда тебя видят вместе с ней? А второй вопрос: хотел бы ты, чтобы она стала матерью твоих детей?

Миранда засмеялась.

— Быстро у вас! Я думаю, женщина задала бы намного больше вопросов, прежде чем дошла бы до этого. А третий?

— А вот и третий: заставляет ли она твое сердце биться чаще?

— Ты серьезно?

— Абсолютно серьезно.

— И Хуана… — спросила она.

— Хуана не заставляет мое сердце биться чаще.

— И когда ты это понял?

— Уже давно.

— Ах вот как, — сказала Миранда, и мы замолчали. Мы шли дальше по улице и оба молча решили дойти до моря, а потом развернуться и отправиться назад.

— Рауль… — сказала Миранда. Она все еще держала меня под руку, и мне это нравилось.

— Да?

Цок-цок-цок-цок.

— Можно я прикоснусь к твоему сердцу?

— Что?

— Хочу ощутить его, — сказала она.

Мы остановились, и Миранда запустила правую руку мне под рубашку и положила ее на грудь. Это движение заставило меня напрячься. Она поймала в полутьме мой взгляд и улыбнулась. Она немного нервничала, чего я раньше за ней не замечал.

— Я ничего не чувствую, — прошептала она. — Ты уверен, что у тебя есть сердце?

— Ну, вчера оно там было, — сказал я. — Но я не уверен, что чувства находятся в сердце. Я думаю, они в мозгу. Сердце — это всего лишь насос. Тебе кажется, что это не поэтично?

— Посмотрим, — промолвила она. — Стой спокойно.

Я повиновался. Она прижала руку к левой стороне моей груди. Я затаил дыхание и через мгновение почувствовал, как удары моего сердца передаются ее руке.

— Вот оно. — Миранда опустила глаза. — Рауль, я люблю тебя.

Она сказала это тихо-тихо, так тихо, что я мог бы избежать всех последствий, просто сделав вид, что не услышал ее. Но я хотел услышать это, к тому же меня выдавало сердце. Оно стучало быстрее и громче обычного.

— Ты говоришь ерунду, Миранда.

Она отпустила меня и сделала пару шагов назад.

— Я говорю, что люблю тебя. Я должна была это сказать, и я сказала. Я больше не могла ждать.

У Миранды заблестели глаза, в них отразилось бледное оранжевое уличное освещение. Ее лицо казалось таким растерянным, а вся Миранда — такой беззащитной. Она была невообразимо красива.

— Ты никогда не должен рассказывать об этом Хуане, — продолжала она. — Хуана убила бы меня, если бы узнала… что я сделала это у нее за спиной, что я пошла к тебе по ее поручению… и воспользовалась возможностью… Но я так боялась, что больше никогда не встречу тебя и никогда не смогу сказать, что чувствую. Ты понимаешь?

— Вообще-то я очень мало что понимаю.

— Мне кажется, что я люблю тебя с того самого момента, как увидела в первый раз, — сказала Миранда. — Но только недавно я поняла это. Тебя не удивило, что у меня внезапно появилась масса времени, чтобы быть вместе с вами? Я хотела встречаться с тобой.

Я медленно пошел по проспекту. Мне казалось, что от этого мозгу — или сердцу — будет легче. Миранда последовала за мной, поначалу немного нерешительно: цок-цок-цок-цок.

— Можно я снова возьму тебя под руку? — попросила она.

— Конечно, — машинально сказал я. И как только она прикоснулась ко мне, я понял, что произошло что-то важное, что наше плавание продолжалось под новым, незнакомым небом.

— Догадываешься ли ты, как ужасно было держать эти чувства в себе и не иметь возможности сказать тебе о них? — спросила Миранда.

— Я в шоке, — признался я. — Ответь мне на один вопрос.