Жалко, что денег вечно не хватало – теперь ведь ничего не делается бесплатно, а то можно было бы поверх этой тюремной ерунды нанести какой-то вычурный рисунок. Хотя… пусть они остаются с ним, как напоминание о том, что не всегда он был таким уравновешенным и способным к здравому размышлению. И когда его в следующий раз потянет на приключения, пусть эти наколки заставят внимательнее относиться к тем, кто находится рядом; пусть напомнят о том, что не всему увиденному и услышанному верить, чтобы не жалеть впоследствии о случившемся.

Вот ведь какая ерунда получается! – его обвинили в страшном преступлении, и это искалечило его жизнь, а он жалеет о какой-то наколке. Но фокус в том, что преступление на него повесили насильно, поэтому совесть Саню не мучила. А вот наколки он сделал сам, по собственной воле. Это его личный выбор, свидетельство которого он несёт теперь по жизни. И он… не был рад тому, что в своё время отметил свою руку этими «художествами». А то, что тогда он был молод – не оправдание. Люди в том возрасте полками командовали, свой бизнес разворачивали, а он… верил словам папеньки о том, что ни на что не годен и тупо плыл по течению.

Саня тогда был совершенно уверен в собственной никчемности. Ведь именно это ему внушал отец с малых лет. И папаша преуспел в своих начинаниях – открыто мальчишка никогда не признавал своей ущербности, но в подсознании отложились слова отца о том, что впереди такому тупому созданию не светит ничего хорошего… Знать бы тогда Сане, что очень многое зависит от внутренней установки, что успех наш определяет вера в него! Что бы ни случилось – необходимо верить в собственные силы и непременную победу в предстоящих сражениях!

Куда вынесет… вот и вынесло! К возрасту Христа на его лбу маячил не венец страдания, а позорное клеймо «маньяка». И лишь впоследствии, по прошествии многих лет, он сумел поставить себя так, чтобы своё тюремное «имя» называть спокойно, даже с гордостью.

Был один характерный эпизод – зэки гуляли по локальному сектору в ожидании проверки, маясь бездельем. Не был исключением и Саня. От нечего делать подошёл он к стенду, где для всеобщего обозрения вывесили местную газету. А в ней на последней странице рубрика «Знакомства». Он довольно иронически относился к подобным брачным объявлениям, но от скуки начал читать. Каково же было его удивление, когда он узнал, что одно из объявлений принадлежит его соседу по бараку – ночному дневальному, который был парнем нелюдимым, что называется – «себе на уме». Никто бы не сказал, что он способен на такой «подвиг». Тем не менее объявление было и в нём значилось: «Молодой, симпатичный мужчина, случайно (не убийца, не насильник, не маньяк) оказавшийся в МЛС, для создания семьи познакомится с женщиной…» Дальше Саша не читал – стало смешно. А тут как раз и парень этот идёт навстречу с умным видом. Ну и Саню понесло:

– Слышь, Толян! А давай с тобой поспорим на пачку хороших сигарет, скажем, и 100 грамм хорошего чая, что я дам объявление в ту же газету, но содержание будет с точностью до наоборот «урод, убийца, насильник, маньяк – причём «Маньяк» напишу с большой буквы! – познакомится…» – и ответов мне придёт больше, чем на твоё объявление.

Толян хотел в ответ что-то съязвить, но вовремя вспомнил, что переписка с женщинами, составление писем для тех, кто не владеет эпистолярным жанром, была одной из статей Саниного заработка, и тягаться с ним в этом было глупо. Поэтому он только проворчал что-то и пошёл в другую сторону.

Впоследствии веяния современности коснулись этих краёв. И Саня стал одним из тех, о ком администрация знала, но не подавала виду – счастливым обладателем мобильного телефона – Санины руки для ментов были важнее возможности отобрать у зэка телефон… общение с прекрасным полом стало ещё доступнее – он никогда ничего не врал и не обещал так называемым «заочкам». Выбирал себе тех, с кем можно было поговорить почти на любую тему, и не скрывал, что сроку у него 15 лет, что зовут его здесь «Маньяком», а обвинение было построено на изнасиловании и убийстве какой-то девчонки. Сразу оговаривал, что он женат – а он на тот момент действительно официально был женат – и не собирается ни на ком жениться. Но скрасить опостылевшее одиночество они могут, если покажутся интересными друг другу.

Саша не уподоблялся другим «женихам» и никогда не просил своих подружек выслать посылку или бандероль – и не потому, что он есть не хотел или был таким порядочным. Вовсе нет. Но круг его интересов не исчерпывался материальными проблемами. Для пропитания физического ему худо-бедно и баланды хватало. К тому же имел он и дополнительный доход. А вот поговорить по душам было не с кем даже в прозе, не говоря уж о стихах.

Если бы он начал читать стихи своему собеседнику в зоне, то его бы, в лучшем случае, сочли бы дурачком. А вот «заочки» с благодарностью получали его письма, и этого Сане было достаточно, в каждом из которых обязательно были стихи и какой-нибудь рисунок – хотя бы простенький орнамент по краю страницы. И это значило для него намного больше, чем кусок сала или колбасы.

К тому же, Саня был им благодарен за то, что они воспринимают его с радостью, несмотря на татуировки или беззубый рот. Они-то его не видели (если быть до конца честным) никогда, конечно, и вряд ли когда-то увидят, но это был уже другой вопрос. А сейчас они общались с ним таким, какой он есть на сегодняшний день, и были довольны этим общением.

Они были своеобразной отдушиной друг другу…

Не секрет, что развлечений в подобных местах было недостаточно. Такой подход в пенитенциарной[24] системе планировался изначально, чтобы заключённые как можно полнее прочувствовали свою изоляцию от мира. И вполне естественно, что находящиеся за решёткой всячески сопротивлялись этому.

Лучше всего справлялись с этой задачей малолетки, которые под руководством паханов[25] придумали целую систему так называемой «прописки» – когда на вновь прибывшего юнца обрушивался целый шквал прикольных, и не очень, вопросов и загадок. Целью этого мероприятия являлось развлечение заскучавшего народа.

Считалось, что каждый из приколов пропитан неотразимым юмором. Хотя на деле от таких развлечений за версту разило примитивной жестокостью. Но судите сами…

Одной из самых безобидных «игр» было «вырезание аппендицита». Вполне естественно, что новичку задавалось множество вопросов для выяснения личности. А среди них, как бы невзначай, его спрашивали: «Тебе аппендицит вырезали?» И если ответ был отрицательный, то ему тут же в первую очередь внушали, что от воспаления аппендикса тут уже умерло множество народу. Поскольку местный лекарь – обязательно редкая сволочь.