А теперь вот предстояло начать новую жизнь. В том доме, куда он собирался ехать, его ждали. Но ожидание это было безнадёгой – родители не верили в его невиновность, тем не менее вынуждены были принять Саню, чтобы сохранить «хорошую мину при плохой игре». Саня знал, что его примут, накормят, отец для встречи наверняка и бутылку припас. Всё ж какой-никакой, а таки повод выпить. Но потом начнётся кошмар!..

– … Удачи тебе, Саня! – на контрольном пункте сидела, можно сказать, знакомая Степаныча. Раньше они встречались по работе время от времени, да и сейчас раз-другой в неделю им приходилось сталкиваться. Правда, всё их знакомство сводилось лишь к «здрасьте» при встрече – большего общения не позволял режим содержания (а с ним большинство осужденных предпочитало не закусываться – себе дороже!). И всё же Саня чувствовал исходящее от неё добро, какое-то особенное женское тепло, которого не было заметно в материнском взгляде.

И вот теперь последняя дверь открылась. Свобода! Только все эти годы Степаныч представлял её как-то по-другому, в более ярких красках. А теперь перед ним была сплошная серость. И дело не только в том, что на дворе середина ноября. Вокруг была пустота. Уже многим позже Степаныч понял, что он попросту привык к отсутствию в том мире свободного места, там использовался каждый метр площади. Да ещё на каждом из этих метров в обязательном порядке был или мент, или стукач.

А здесь… непривычно много свободного пространства…

– Санёк!

Степаныч поднял голову и прямо перед собой увидел своего тёзку. Ещё недавно они были на одном бараке, потом Степаныч угодил на санчасть, а тёзка проведывал его. Приходил он не часто и ненадолго, но после каждого его визита на душе становилось светлее и теплее. А когда Александр освобождался (сидел он буквально год за какое-то недоразумение), зашёл к Степанычу попрощаться и пообещал его встретить:

– Вот мой номер телефона. За пару дней до выхода позвони – встречу.

И он не подвёл, встретил.

– Сейчас съездим ко мне домой – помоешься, перекусишь. А потом уже в город, на поезд. Я заказал такси, сейчас подъедет. Своей тачки пока нет – на новую денег не хватает, а среди б/у-шных подходящую не нашёл. Так что…

– Да ладно тебе! Я и так, блин, как прыщ на заднице – неприятно, но никуда не денешься. – попытался сострить Степаныч.

– Что-то ты совсем захандрил. Раньше вроде был более жизнерадостным. Хотя и находился в тюрьме. А теперь перед тобой свобода! Состояние у тебя, – тёзка с сожалением глянул на парализованную половину Степаныча, – конечно, не очень, зато пенсию дадут.

– Дадут. Только за ней ещё побегать придётся, – скептически ответил Саня на оптимистический прогноз тёзки.

– А как ты хотел? Зато будет хоть какая-то финансовая поддержка. Твой зоновский бизнес тут никому не нужен, сам понимаешь – сплошная компьютеризация. Поэтому придётся определяться по-новой, если не хочешь с голоду подохнуть, – подкинул реализма Александр.

– Ладно, увидим…

Подъехало такси. Степаныч кое-как влез на заднее сиденье – не слишком удобно, когда правая половина тела не хочет тебе подчиняться в полной мере. Тронулись. Тёзка обсуждал по дороге какие-то свои дела с водителем, а «свежеосвобождённый» удивлёнными глазами смотрел по сторонам. И больше всего его удивляло то, что прошедшие годы совсем не повлияли на окружающую жизнь. По крайней мере здесь – в провинции. За окном проплывали самые обычные пятиэтажки, люди суетливо бежали по своим делам – им не было никакого дела до того, что у Степаныча сегодня очень значительный день.

– Приехали, выгружайся!

Такси остановилось возле одной из пятиэтажек. Вошли в подъезд. К счастью, этаж оказался всего лишь вторым. Обычная двухкомнатная квартира…

– Так, вот ванна, мыло, шампунь, полотенце. Искупайся, смой с себя зоновскую грязь. А мне тут надо по делам отлучиться ненадолго. Надеюсь, в ванну сам сможешь залезть? – спросил Александр уже берясь за ручку выходной двери.

– Да уж постараюсь. Только ты там не долго, а то вдруг жена твоя придёт – а в квартире какой-то паралитик!

– Во-первых, она в курсе, а во-вторых Ксюша сейчас не придёт. Так что полоскайся спокойно. А потом, если будет скучно, в компе посмотришь наши фотки. Откроешь папку «семья».

– А что, обычного альбома нет? – удивился Степаныч.

– Очнись, Санёк! Какой на фиг альбом?! – все уже давно держат фотографии в компьютере. Привыкай, это тебе не зона, где компьютер считается запрещённым предметом! А здесь разве что у конченых алкашей нет такой техники. Если же в семье есть дети, то без компьютера никак не обойтись. Ты ведь заканчивал в зоне курсы? Стало быть более-менее знаком, справишься. Всё, я побежал…

Дверь захлопнулась и Степаныч остался один. Он осмотрелся – две комнаты. Небольшие, но уютные. Вот эта наверняка детская – множество игрушек, детская кроватка, манеж, куча детских вещичек, машина с педальным приводом. Видно было, что любил тёзка своего ребёнка и уделял ему много времени. А вот он… вышло так, что его дети выросли без отца. Бывшая жена не долго мучилась одиночеством и в результате отчим у детей был. А отец… дочка и вовсе его не помнила – на момент посадки ей было всего четыре годика…

…Кое-как забравшись в ванну, помылся, смыв с себя зоновскую пыль и просто наслаждался одиночеством. Правду ведь кто-то сказал: «Самое страшное в тюрьме – это невозможность остаться наедине с самим собой». Там действительно одиночество было исключено. Хотел ты этого или нет, но круглые сутки приходилось быть на виду. И не потому, что тобой кто-то интересовался, нет. Ты был в числе других, одним из многих, за которыми администрация неусыпно наблюдала глазами своих стукачей. Которых знали практически все, но спрятаться от подлого взгляда не было никакой физической возможности – они были везде.

А убить, или избить хотя бы… прошли те времена, когда стукачество было исключением, когда «стучали» единицы и очень боялись быть узнанными. Ну а сейчас эта зараза распостранялась со страшной скоростью – сдал один другого, того дёрнули в оперчасть. А вернулся оттуда он уже сам стукачём. И вовсе не потому, что опера были такими уж изощрёнными мастерами вербовки. Всё дело в том, что народец был насквозь продажный – наркоманы, которые составляли здесь основную массу…

Степаныч осторожно выбрался из ванны и оделся. Хоть так не хотелось, смыв лагерную грязь, одевать одежду, пропитанную тамошним воздухом! Но одеть больше было нечего. И Степаныч уселся за компьютер. Элементарные навыки у него были, благодаря усилиям преподавателя в зоновском ПТУ, где он обучался основам компьютерной вёрстки, поэтому файл с фотографиями нашёлся без труда… Да, счастливое семейство! Счастье было в глазах каждого из них – у Александра, его жены, их маленькой дочурки. Степаныч поневоле задумался о том, ЧТО и КТО ожидал его в родном городе? Ведь для подавляющего большинства он был насильником и убийцей.

Мало того – многие почему-то считали его и вовсе серийным убийцей, эдаким маньяком, оставившим после себя страшный кровавый след. И его родители не были исключением! Особенно папенька, который чуть ли не с самого рождения считал сына монстром. А впоследствии выяснилось, что такое положение вещей устраивало всю семью, в смысле – родителей Степаныча и сестру, живших в одной квартире, поскольку давало возможность кинуть сына и брата как на квартиру в городе, так и на дачу, которой никто толком не занимался.