– Может, обойдется?

– Не знаю, Викусь, хорошо бы… – грустно сказала мама.

Но ничего не обошлось, и началась совершенно новая жизнь. Коммунистический путч был подавлен, но и Горбачев ушел в отставку. Эпоха СССР закончилась, началась история Новой России.

В семье Велеховых произошли неприятные изменения – Лев Иванович был отправлен на пенсию. Нина Сергеевна возмущалась: даже не предложили какую-то другую должность, хотя бы для приличия! А ведь ему всего шестьдесят один год, какая может быть пенсия? Вика жалела отца, он скрывал от близких свою обиду, шутил и уверял, что наконец-то будет время писать мемуары или заняться цветоводством на даче. Водителя и служебной машины теперь не было. Оставили только поликлинику и ежегодную путевку в подмосковный санаторий.

– Вот хорошо, что я торопила тебя, Викусь, с приватизацией. А то у них ума бы хватило отобрать квартиру и переселить нас в хрущевку. Слава Богу, сейчас это наша собственность. Хотя верить этим людям нельзя. Сегодня разрешили частную собственность, завтра передумают.

Пенсию Льву Ивановичу назначили довольно большую, но цены росли чуть не каждый день, к рублю не было ни малейшего доверия. Сбережения граждан всей огромной страны после «Павловской» реформы превратились в ничто. Но все же Велеховым удалось спасти большую часть. Лев Иванович узнал об указе еще до его подписания. Три дня было у Нины Сергеевны и Вики на избавление от пятидесяти– и сторублевых купюр. А потом, с помощью Алика, они меняли спасенные рубли на доллары. Родители Алика, наверно, впервые порадовались присутствию Вики в их жизни. Им тоже удалось спасти свои сбережения. У Томки и Никиты больших денег не было, но и они поменяли сторублевки на мелкие. Так что Вика помогла всем. Они с Аликом с юмором вспоминали операцию «Обмен». Как бегали с Ниной Сергеевной по сберкассам, снимая деньги. Требовали выдавать мелкими, но суммы были большие, и им вручали крупные купюры. Приходилось покупать в магазинах ненужную мелочь, чтобы разменять деньги. А после закрытия магазинов, отправив домой измученную Нину Сергеевну, потерявшую в этой беготне обычную респектабельность, они поехали по вокзалам. Вика бы никогда до этого не додумалась, но светлый, еврейский ум Алика просчитывал ситуацию мгновенно. На вокзалах были кассы, работающие круглосуточно. Вика и Алик по очереди протягивали сторублевку и брали дешевый билет в любом направлении. Билеты и сдачу бросали в большую сумку и бежали в следующую кассу. Веселенькие были эти пара дней! Хотя, конечно, веселого мало. Миллионы людей, накопивших за всю жизнь несколько тысяч рублей, за два дня стали нищими. И было целое десятилетие этой несчастной, нищей старости. Что уж тут веселого?

Эти билеты Люба по собственной инициативе носила сдавать. Измученная Вика сказала, что ноги ее не будет на вокзалах в ближайшие годы, черт с ними, с билетами. Но Люба рассердилась.

– Ах, богатеи какие выискались! Ты погляди, что вокруг делается. Что в сберкассах творится! Народ ограбили! Они бы и рады билеты сдавать, да у них нет этих билетов, вообще ничего нет, кроме пенсии. Устала она! Родители всю жизнь работали, по заграницам мотались, а их на старости лет без копейки хотели оставить! Для тебя, для девчонок копили. Сама пойду сдавать билеты эти, а потом посмотрим, сколько денег ты выбросить хотела.

Люба была предана семье, а Нине Сергеевне – особенно, хотя поначалу их отношения не были безоблачными. Люба появилась у них сразу после переезда на улицу Неждановой. Нина Сергеевна всегда держала дистанцию с прислугой и была очень требовательной. Поэтому в первый год работы Люба часто скрывала раздражение от бесконечных указаний хозяйки. Но Велеховы хорошо платили, а ей очень нужны были деньги, Люба одна воспитывала сына. Потом она привыкла, притерпелась, привязалась к Вике, и все наладилось. С годами Люба стала своей, забрала в руки все хозяйство и на замечания Нины Сергеевны не обижалась. Сын окончил институт и женился. Велеховы к тому времени переехали на Алексея Толстого, девчонки были совсем маленькими, и Люба домой наведывалась в выходные или поздно вечером, чтобы ранним утром опять убежать на работу. Но невестка и за это короткое время успевала обидеть свекровь. Квартира была однокомнатной, Любина кушетка стояла на кухне, и она боялась пошевелиться или лишний раз выйти в ванную. Ни постирать, ни погладить. Все Любины вещи невестка переложила из шкафа в чемодан и запихнула под кушетку. Отношения явно не сложились, молодая жена была бесцеремонной, крикливой и цепкой, как все приезжие из глубинки. Муж слушался ее во всем, поэтому рассчитывать на поддержку сына Люба не могла. Нина Сергеевна сначала возмущалась, но потом ей надоело утешать Любу и поить ее валокордином после каждого посещения родного дома. Она велела разобрать ненужные вещи в десятиметровой кладовой с окном, купила раскладной диван, комод, телевизор, и Люба со своим чемоданом переехала на постоянное жительство к Велеховым. Поэтому Нину Сергеевну она любила преданно и ради хозяйки готова была на все. История со сданными билетами лишний раз доказала, насколько интересы семьи Велеховых важны для Любы. Так что сбережения родителей были превращены в доллары, да и ценностей у Нины Сергеевны было немало. Нищая старость не грозила.

Зарплата Стаса сегодня тоже была одним названием, но поступления из-за границы за книги, статьи, лекции были постоянными и защищали от всяких реформ.

Осенью Стас уехал. Перед отъездом были бесконечные разговоры о переезде в Америку всей семьей. Стас доказывал Вике всю правильность этого решения, и она понимала, что он прав. Его – известного ученого – знают и зовут. Работать в спокойной и стабильной стране, конечно, для него предпочтительней. Стас нервничал, боялся, что вдруг опять что-то случится, пока его не будет. Вика успокаивала мужа, как могла, и обещала серьезно подумать о переезде. В Шереметьево он никак не мог оторваться от нее. И когда прошел таможенный контроль, тоже долго не уходил. Все смотрел на Вику, и лицо у него было грустное. Вика показала на часы и махнула рукой, мол, опоздаешь, беги! «Бедный мой мальчик!» – подумала она. Действительно, сорокалетний Стас ничуть не изменился за эти десять лет. Когда лицо его было задумчивым и он находился где-то там, в неведомых Вике глубинах, то еще был похож на взрослого человека. А вот стоял, смотрел на нее с такой любовью, лицо светлое-светлое, чуть растерянное – как будто мальчик, оставшийся вдруг один. «Бедный мой, любимый мальчик», – повторила она про себя еще раз и пошла к машине.

Что решать, о чем думать? Вика связана по рукам и ногам. Родители, бабуля и Алик. Да, Алик, и это тоже какая-то неразрешимая проблема. Они любили друг друга, им хорошо вместе. Вика успокаивала себя тем, что Стас, погруженный в свою работу, ни о чем не догадывается, а она любит его нежно и преданно. Очевидно, можно любить двух мужчин и совершенно по-разному. В их отношениях с Аликом всегда была острота чувств – ссоры, примирения, обиды, ревность, радость, восторг приключения. Алик умел сделать жизнь праздничной, интересной. И еще у них было много общего, они понимают друг друга с полуслова, хотя споров тоже предостаточно.

А со Стасом ей было хорошо и спокойно. Она с самого начала поняла, что ей отведена второстепенная роль в его жизни, и это ее почему-то не обижало. Вика сама удивлялась, откуда у нее в двадцать лет была такая мудрость в отношениях с мужем? Но в глубине души понимала, что без нее Стас не смог бы добиться всего, чего достиг. Она знала, что он любит ее и Вика должна быть в его жизни. Может быть, она его муза? Хотя ученые вряд ли зависят от муз. Возможно, у них это называется по-другому, но ясно одно – Вика, такая, как есть, грешная и лживая, добрая и нежная, заботливая и понимающая – нужна ему как воздух.