преодолеть это и чувствовала, что, как маленькая дурочка, я завидую другим людям. Но я стала рассуждать и наконец пришла в себя, и была даже рада, что мое положение освобождало меня от определенных ограничений. У меня не было ни матери, чье сердце я могла бы разбить своим поведением, ни отца, который мог бы угрожать мне, что от горя поседеет и сойдет в могилу. Передо мной был прекрасный пример, которому я могла следовать, и я без колебаний утверждаю, что меня не надо винить за то, что сделала. Рождение — следствие случайности. Все это не более чем игра случая, родишься ты графиней или прачкой. Я ни та и ни другая, я всего лишь работаю в типографии для разнообразия. Те, кого растили няньки, кто имеет хорошее образование и все такое, у кого есть положение в обществе, которое он может потерять, карьера, которую он может разрушить, и отношения, которые он может опозорить, — вот их можно винить за то, что они пустились во все тяжкие. Но пусть меня повесят, если я думаю, что на меня с бранью обрушится священник или моралист с кувалдой или с осуждением. У вас удивленный вид из-за того, что я так хорошо говорю. Я знаю, что умею хорошо говорить, но вы должны помнить, что за последние семь лет через мои руки прошло много печатной продукции. Сколько газет я набрала! Есть мало того, чего я не знаю, вот что я вам скажу. Это то, что старик Роберт Оуэн назвал бы распространением образования».

Я беседовал с этой девушкой какое-то время, пока она шла на контакт, и мое старание было щедро вознаграждено. Здравый смысл, который она продемонстрировала, был необычным для человека в ее положении. Но, как она сказала, у нее, безусловно, были большие возможности, из которых она извлекла максимальную пользу. А ее рассуждения хоть и основывались на заблуждениях, были чрезвычайно разумны и хорошо изложены. Вот и все, что касается распространения образования в массах. Кто знает, куда это приведет?

Следующий случай, который попал в поле моего зрения, был совершенно иного рода. На Леденхолл-стрит чуть дальше Индиа-Хаус я познакомился с женщиной, которая шла в направлении Уайтчепела. Без особых расспросов с моей стороны она рассказала, что на улицу ее выгнала нужда. Не имея намерения заниматься этим, она испытывала отвращение и ужас перед такой перспективой, и, если бы дело касалось только ее, она бы предпочла смерть от голода такой жизни. Мне пришел на ум лозунг, который жирондист Верньо написал на стене своей темницы кровью: «Potius mori quam foedari» («Лучше смерть, чем бесчестье». — лат.). И я восхитился этой женщиной и пожалел ее. Осудить легко, но даже порок принимает вид добродетели, когда в перспективе есть определенная цель. Каждое преступление следует тщательно изучить, чтобы установить мотив, побудивший человека его совершить, который следует всегда бросать на весы правосудия с целью смягчения или увеличения наказания.

Ее отец был по профессии портовым рабочим с тех пор, как приехал в Лондон (это произошло несколько лет назад), после того как в Рочдейле, где он работал на хлопчатобумажной фабрике, случилась крупная авария. Проработав там несколько недель и помучившись от голода, он пошел пешком со своей дочерью, которой тогда было лет четырнадцать, в город. Там он не нашел никакой другой работы, кроме работы в доках, для которой не нужно никаких умений, только крепкое телосложение, сила и выносливость лошади. Как всем известно, это опасная работа, которую ищут сильные, здоровые мужчины, не имеющие работы. Доки являются прибежищем для всех обитателей Спитлфилдза и прилегающих районов, для безработных мужчин или мужчин, чьим занятием временно является безделье. За три недели до нашей с ней встречи отец девушки имел несчастье сломать руку и повредить спину в результате того, что небольшой бочонок спирта сорвался с крана рядом с тем местом, где тот стоял. Его отвезли в больницу, где он сейчас и находился. Сама девушка работала шляпницей и получала весьма небольшие деньги, но даже такие скромные средства к существованию она не так давно потеряла ввиду банкротства предприятия. Каждый день она ходила проведать своего отца и всегда старалась принести ему что-то за пару пенсов в знак любви с ее стороны. За это он был ей благодарен и, без сомнения, находил доброту своей дочери большим утешением для себя в своем несчастье. Она сказала: «Я везде пыталась найти работу и не нашла. Я не очень ловко управляюсь с иголкой, и на уборку помоев меня не берут. Я бы стала работать на них, уверяю вас, сэр, как бы мало они ни платили и как бы тяжела ни была работа; за нее трудно получить столько, чтобы можно было прожить, — при этом это нищенская жизнь, видит Бог. Мне тошно от того, что я сделала, но нужда заставила, это правда, сэр. Я не осмеливаюсь сказать отцу, потому что он сначала проклянет меня, хотя может и простить потом: ведь он хоть и бедный, он всегда был честным человеком, и его имя было незапятнанным. А теперь — я не могу сдержать слез, сэр. Я еще не окончательно очерствела, это все так трудно. Я хотела бы умереть, чтобы это все закончилось. Мне так грустно, у меня сердце разрывается. Если это занятие не убьет меня, я думаю, что привыкну к нему со временем. Маленькое жалованье, которое я получала, часто заставляло меня думать, не пойти ли по этому пути, но я никогда не поддавалась искушению, и ничто, кроме стольких несчастий и испытаний вместе, не смогло бы заставить меня делать это».

У меня есть все основания верить, что это была подлинная горестная история, рассказанная со всей простотой и правдивостью, хотя ко всему, что говорит любая распущенная женщина, следует относиться с осторожностью и верить этому с оглядкой.

Девушки-танцовщицы пользуются дурной репутацией, что во многих случаях вполне заслуженно. Начнем с их жалованья — оно совсем небольшое. Они получают от девяти до восемнадцати шиллингов. Коломбина в пантомиме получает пять фунтов в неделю, но она занимает видное положение в труппе. Из этих девяти или восемнадцати шиллингов они должны платить за туфли, нижние юбки, шелковые чулки и т. д. и т. п., так что этой платы едва хватает, чтобы покрыть их расходы, и ее совсем не достаточно, чтобы они могли одеться и оплатить стол и проживание. Можно ли удивляться, что, пока существует такое положение вещей, девушки-танцовщицы вынуждены искать средства на жизнь, прибегая к проституции?

Можно перечислить много причин,