Пока у нас одна проблема – мадам Громова. Пойдем домой, не будет сегодня уже работы.

Они вышли из офисного центра, где у входа их ожидала Елена Громова.

– Макс, мы с тобой не договорили, – подойдя к ним, сказала она. – Ты не понимаешь, что я не отстану от тебя, пока ты меня не выслушаешь?

– Даша, возьми ключи и иди в машину, я через пару минут вернусь, – попросил он ее, протягивая ключи. – Лена, чего ты хочешь от меня? Я тебе сказал все, и добавить мне нечего.

– Я тебя хочу. Я хочу, чтобы ты вернулся. А хочешь, я перееду к тебе в нашу квартиру?

– Нет нашей квартиры, а в моей квартире живут мои родители. Мы с тобой бывшие муж и жена, которые развелись год назад. Нас ничего не связывает. У тебя есть муж, если ты помнишь, и ходить в любовниках у бывшей жены я не буду даже за большие деньги и перспективы. Ты мне, Лена, неприятна. Это понятно? Или тебя послать открытым текстом? Тебе лечиться надо, если, конечно, не поздно, – говорил Максим. – Оставь свои бредовые желания.

– Я тебя в покое не оставлю, не надейся. Эта девчонка мне не соперница, – говорила она в след Максиму.

– Похоже, по ней лечебница скучает. Еще год назад, она не позволила бы себе явиться к отцу в таком виде. Для меня, Даша, наступает трудный период в жизни, обещай не ревновать. Это может продлиться и месяц и два, а может закончиться неделей. Не я ей нужен, а исполнение желания, прихоти. Вернется Влад, может она угомониться.

Влад позвонил 26 марта. Его визит был коротким и занял меньше получаса. Поздоровавшись, он осмотрел квартиру, сделав Даше комплимент.

– Кофе угостите? Никита совсем большой стал. Макса папой называет? Ребята, я не буду с вами ссориться или качать права. Я деньги принес и подарок. Хотел узнать, может, помощь моя нужна.

– Нужна! Образумь свою Елену. Она мне проходу не дает.

– Что я могу, Макс? Громов дочь в психушку не сдаст и не позволит это сделать другому. Боюсь, достанется не только тебе, но и Даше. – Даш, ты прости меня за все. Если надумаете жениться, Никиту усыновить, я не буду возражать. Пусть хоть кто-то в нашей семье будет счастлив. Как ты думаешь, мне стоит навестить наших родителей? – спросил Влад Дашу.

– Попробуй. Хуже, чем есть не будет, – ответила Даша. – Если ты это сделаешь искренне – они поймут, а если для себя, то оставь эту затею.

– Ты отказалась от предложения Громова, а я, с твоей подачи, еду в Китай, – сказал Влад, глядя с благодарностью на Дашу. – Ты всегда умела прощать, говоря, что обида – это смертный грех.

– Я опять спутала твои карты? – глядя удивленно на бывшего мужа, спросила она.

– На этот раз помогла, даже не подозревая об этом, – ответил Влад. – Ты, можно сказать, спасаешь меня. Я два-три года не буду не видеть, не слышать того, что наблюдаете последнее время вы.

– Поговори с Громовым. Он же может отправить свою дочь за границу, где ее никто не знает. Пропадет женщина. Убеди.

– Поговорить-то я могу, только, кто меня послушает? Берегите себя и Никиту. Спасибо за кофе.

– Ты думаешь, он был с нами искренним? – спросила Даша Максима.

– Хотелось бы верить. Зато он и не пытался казаться любящим отцом, который не видел сыны почти год. Какой есть. Знаешь, мне кажется, что это родство с семьей Громова пошло ему на пользу, а Никита не купился на подарки отца. Обычно он проявляет хоть какой-то интерес.

Прошел месяц. Елена Громова не оставляла Максима в покое. Она звонила ему среди ночи, пока телефон не стали отключать на ночь. Она караулила его у офиса или дома, в котором была их квартира. Даша уже не искала работу и, освободив маму Максима, сама занималась сыном. Они гуляли на детской площадке, ожидая Максима с работы. На календаре было 19 апреля, и весна уже вступила в свои права. Гуляли мамы с колясками, детьми постарше, трое подростков оседлали низкий забор, который отделял дорогу вдоль дома от детской площадки. Даша обратила внимание на такси, из которого вышла женщина в темных очках и легкой куртке. Накинув капюшон на голову, она прошлась по площадке, как будто кого-то, высматривая или ища. Помогая сыну грузить песок в машину, Даша сидела на краю песочницы. Звонок ее телефона заставил ее подняться, чтобы достать телефон из брюк. Она ответила на звонок, отойдя на метр, давая возможность проехать коляске. Абонент молчал. Боковым зрением она заметила, как женщина в капюшоне хватает Никиту на руки и бежит в сторону такси. Даша побежала за ней следом с криком: « Держите! Украли!». Двое подростков 16-17 лет преградили женщине путь к машине. Ее с Дашей разделяло не больше двух метров. Женщина развернулась и бросила Никиту спиной вперед навстречу Даше. Даша, поймав сына, упала на спину, а подростки уже держали женщину за руки. Теперь уже и таксист вышел из машины, вынимая ремень из своих брюк. «Ах, ты, курва, песни мне пела, я чуть не прослезился», – говорил он, стягивая ее руки своим ремнем. Кто-то успел вызвать милицию и скорую помощь. Зеваки собрались быстро. Женщина молчала, не особо и сопротивляясь. Ее усадили на землю у забора со связанными руками. Даше помогли подняться и сесть, советуя пока не вставать. Болела спина и голова, но ее волновал Никита, которого она прижимала к себе с одним вопросом: – «Где болит, сынок?» Машина скорой помощи и наряд милиции приехали одновременно, а минутой раньше Даша увидела Максима.

– Дашенька, что случилось? Почему ты здесь? – взволновано спрашивал он.

– Она хотела украсть Никиту, – сказала Даша, показывая на сидящую женщину.

Максим подошел к ней и снял с головы капюшон, сдернул темные очки. Перед ним сидела Елена Громова.

– Девушке нужно в больницу: у нее голова разбита, возможно, сотрясение, мог от падения позвоночник пострадать. Она пока в шоке, боль придет позже. Давайте ее в машину вместе с ребенком.

– Вы ее знаете? – спросил следователь. – Надо написать заявление.

– Это моя бывшая жена, – ответил Максим. – Даша, я возьму документы и приеду следом за вами. Все будет хорошо, дорогая.

Они провели в больнице скорой помощи больше часа. По пути в больницу Максим позвонил Владу и рассказал о случившемся. Всю дорогу до дома они ехали молча. Все для Даши обошлось малой кровью. Небольшое рассечение мягких тканей головы, которое обработав, не зашивали, а наложили повязку, и легкое сотрясение мозга. У Никиты, кроме небольших кровоизлияний