– Я прикажу своим людям выяснить, кто несёт ответственность за пуск ракеты, – ответил Ауэркан. – По-моему, выяснив это, мы получим ключ к действительно полному расследованию случившегося. А ещё я прикажу разобраться надлежащим образом с предателями. – При этих словах Хранитель русских бросил красноречивый взгляд в сторону своего недруга – Хранителя американцев. – Оба сотрудника будут докладывать всю информацию своему начальству. Мы должны сделать всё, чтобы избежать мировой войны.

– Да, это в наших интересах, – кивнул Аполлион. – И я полагаю, всем ясно, что информация, которую будут получать правительства обеих стран, должна убеждать только в одном: случившееся с кораблём было результатом трагического недоразумения, рокового стечения обстоятельств, чего угодно – только не злого умысла. Думаю, наши люди справятся с этой задачей. А мы должны быть готовы в любую минуту прийти к ним на помощь.

– Но только после того, как мы закончим наше собственное расследование, – продолжал настаивать Пилиардок, с которым неожиданно согласился Ауэркан.

Симионт вдруг вздрогнул в своём кресле.

– Все спорите? – усталым, вялым голосом поинтересовался он. – Ну-ну, продолжайте, продолжайте… Интересно, что вы будете делать, оставшись без моих щедрых донаций?

В зале повисла долгая пауза, которую наконец оборвал Аполлион.

– Мы обсудим это завтра, друг Симионт, – таков был убийственный ответ председателя.

Очередное заседание Совета Семи было закончено.

Похожий на жука скоростной катер стремительно нёсся по реке Рио-Гранде, по фарватеру, обозначенному магическими буями и бакенами. В кабине катера находился Дэвид Келлс. Щурясь от яркого солнца Нью-Мексико, он разглядывал транспортный поток, беспрерывно движущийся вверх и вниз по течению.

В основном транспорт был военным, в чём не было ничего особенного, – почти весь Юго-Запад принадлежал военному ведомству. Запретная зона включала территорию всего Нью-Мексико и значительную часть Техаса, Аризоны и Колорадо.

Саму реку – скорее, гигантский канал с пластоцементными берегами и дном – заполняли военные суда: огромные, похожие на толстые трубы сухогрузы, плоскодонные баржи, транспортные корабли – всё новейшее, выполненное по самым совершенным технологиям. Все они почти бесшумно шли по фарватеру, скользя в нескольких сантиметрах над водой. Коридор «Рио-Гранде» являлся важной составной частью военной мощи Америки на Земле. По этой магистрали из укреплённых пещерных лабораторий колдунов, расположенных в Скалистых Горах, секретные грузы и скрытые от посторонних глаз существа доставлялись в военный космопорт Олд-Ларедо, расположенный на гигантской платформе в Мексиканском заливе.

Всё это Дэвид уже видел не единожды. Он проплывал по этому пути всякий раз, отправляясь в очередную экспедицию на благо хранимой богом Америки, а затем возвращался тем же маршрутом. Так что само по себе речное движение не могло заинтересовать его. Удивляла интенсивность и скорость перемещения кораблей. Обычно на реке всё двигалось несколько лениво, в строгом, раз и навсегда заведённом порядке. В конце концов, это была часть государственной деятельности. И уж если ты присосался к кормушке, пополняемой налогами, то нечего суетиться и без нужды торопить события. Но на этот раз всё было иначе. Дэвид с трудом узнавал привычные корабли, несущиеся по реке на полной скорости, предельно сократив дистанцию, – словно ангелы ада гнались за ними по пятам.

Катер сделал крутой вираж, уворачиваясь от гигантского транспорта-сухогруза, несущегося на всех парах вниз по течению. «В космопорт, наверное», – отметил про себя Дэвид, вновь выводя катер на курс. В борту сухогруза зиял оставленный по чьей-то небрежности открытым один из погрузочных люков. В чреве трюма Дэвид успел рассмотреть батарею джинн-пушек с привязанными к станинам и лафетам бешено воющими и дёргающимися стрелками-ифритами.

Оружие такого типа используется ударными частями в наступлении – для прорыва обороны противника. «Ещё один признак, – подумал Дэвид, – что война скорее всего начнётся в ближайшее время».

Впрочем, это, как и все дальнейшие доказательства, было уже излишним. Дэвид всё понял, едва сойдя с борта посадочного челнока, стремительно, едва ли не излишне жёстко приземлившегося в порту Олд-Ларедо. Всё, что Дэвид видел и слышал, лишь подтверждало слова молоденького лейтенанта, сказанные срывающимся, взволнованным голосом:

– Война, сэр! Война уже почти началась!

Дэвид протёр глаза. Господи, как же он устал! Единственное, что не давало ему уснуть за штурвалом, передав управление магоштурману, было висевшее в воздухе возбуждение – этакий коктейль из взволнованного ожидания больших событий, приправленного изрядной долей чванливого шапкозакидательства и щепоткой ещё не растворившегося страха.

Дэвид понимал, что ещё немного – и он будет брошен прямо в гущу этого закипающего варева.

Генерал Линк дал ему ясно понять это во время их краткой встречи на штабной звезде. Вполне в духе Линка – вызвать подчинённого, не зная толком, что ему сказать, а затем, зачитав пришедший из штаба приказ, пожелать счастливого пути. Но на этот раз Линк был в таком взвинченном состоянии и так близок к истерике, что Дэвиду Келлсу не нужно было и к гадалке ходить, чтобы понять, что ожидает его. Похоже, сбывалось пророчество, которое из поколения в поколение передавали в песне солдаты корпуса «Одиссей», сидя за столом в кают-компании. В припеве этой песни были такие слова: «Брошены кости, брошены кости, и выпало мне сгноить мои кости в далёкой стране – в России, в далёкой стране». Нынче на костях судьбы вырисовывался тот самый жребий, который был обещан песней.

Из-под кожуха двигателя высунулась голова маленького моторного чертёнка. От неожиданности Дэвид чуть не вздрогнул, а чертёнок заверещал:

– Приближаемся к пункту назначения, сэр! Прибываем вовремя! Вовремя, сэр! Боже, храни Америку, вовремя!

Два безумных глаза уставились на Дэвида, чтобы удостовериться, что он расслышал доклад.

Улыбнувшись, Келлс поблагодарил старательного чёрта. Во всех Соединённых Штатах Галактики не было существ, испытывавших большие патриотические чувства, чем странный народец из потустороннего мира. Дэвид понимал, что такое поведение было своего рода щитом, самообманом, прикрывающим самое низкое, абсолютно бесправное положение этих существ в современной Америке. Впрочем, ничего против выражения любви к его стране со стороны презренной и жалкой нечисти Дэвид не имел. Вообще ему даже нравились многие из бесплотных существ, с которыми доводилось сталкиваться на службе или дома. В некотором роде Дэвид даже соотносил себя с ними. Другие люди частенько проклинали чёрные души созданий ада. Другие, но не Дэвид Келлс, который сердцем чуял, что его душа – чернее самой чёрной ночи и вечность в адском пламени может оказаться облегчением, если карающему огню удастся хоть чуть-чуть развеять этот мрак.

Выудив из внутреннего кармана формы походный гигиенический комплект, Дэвид занялся приведением себя в порядок перед встречей с отцом Зорзой.