Повсюду были видны плакаты наглядной агитации. Чаще всего попадалось изображение огромного волосатого уха, жадно пожирающего неосторожно сказанную фразу. Нередко можно было лицезреть отвратительного на вид злодея, подкрадывающегося со спины к беспечному сонному человеку. Вся страна, весь огромный галактический конгломерат тысяч и тысяч планет по-прежнему жил в состоянии войны. Или, по крайней мере, в состоянии, очень к ней близком.

Влад остановился у маленькой церквушки. Окраина города. Небольшой храм с золочёными куполами зажат между цоколями двух ультрасовременных небоскрёбов. Над входом в церковь трепещет на ветру пламя маленькой лампадки.

Самая обыкновенная церковь, каких немало в огромном городе. Но для Влада она была чем-то большим, а именно – местом сбора послушников Церкви Меча.

Влад перекрестился и вошёл внутрь.

Храм был почти пуст. Лишь два-три тёмных силуэта стояли перед иконами, держа в руках свечки.

Ещё один шаг вперёд. Теперь – в сторону. Один, два, три… четыре!

– Имя и личный код! – потребовал грозный голос, неслышный для посторонних.

Тотчас окружающее пространство утонуло в кромешной темноте. И сквозь этот мрак Влада понесла неведомая сила. Ледяные лапы какой-то бесплотной твари крепко сжали тело майора – нечисть, состоявшая на службе у святых отцов, не упускала случая попугать мягкокожих, поиграть с ними. Нет, разумеется, призраки обязаны подчиняться, и они следуют этому закону… лишь иногда допуская чуточку вольное толкование приказов.

Влад на мгновение напрягся и крепко сжал челюсти. Всё как всегда.

– Эй вы, неужели ничего нового придумать не можете? Я ведь все ваши шуточки наперечёт знаю, – демонстративно спокойным голосом заметил он.

Невидимый призрак что-то разочарованно пробурчал.

– Входи, сынок, входи, – послышался из темноты хорошо знакомый Владу негромкий голос.

Мрак был разорван и уничтожен потоками света. Влад оказался в маленькой комнате со стенами из покрытого резьбой камня, освещённой несколькими древними лампами. Попади в это помещение Таня Лоусон, она непременно зачислила бы его владельца в почётные ряды магоненавистников.

Лампы действительно были самыми что ни на есть примитивно электрическими. Бесплотным созданиям вход в эту комнату был строго-настрого запрещён и преграждён сильнейшими заклинаниями. Вся служебная нечисть в ожидании вызова ошивалась неподалеку, в принадлежащей ей нечеловеческой Вселенной. Создать пространство, столь надёжно изолированное от всякого рода духов, чертей и призраков, а значит, и возможных американских шпионов, стоило огромного труда целой бригаде колдунов-магистров.

Посередине комнаты стоял маленький стол чёрного дерева – очень почтенного возраста, с древними рунами, вырезанными по краям. Полированная столешница была пуста, за исключением одинокого листа бумаги, прижатого к столу тонкими бледными пальцами.

Отец Онфим был одет в простую рясу полкового священника. На его груди висел крест из потемневшего от времени серебра. Среди «Бурых медведей» ходила легенда, что именно этот крест однажды спас отцу Онфиму жизнь, когда силуэт священника попал в прицел снайпера мятежников во время одного из бесчисленных вооружённых конфликтов.

– Рад тебя видеть, сын мой, рад тебя видеть, – голос отца Онфима был полон великой силы, что ощущалось едва ли не физически.

Священник оторвал взгляд от лежащей бумаги и посмотрел на Влада. Майор в очередной раз вгляделся в лицо наставника – правильные черты, высокий благородный лоб, колючие глаза серо-стального цвета, тонкие бледные губы, тяжёлый, волевой подбородок… Несколько старых шрамов на правом виске, частично прикрытых прядями седых волос. На груди – ни орденов, ни прочих побрякушек. Только старый серебряный крест.

– Настало время отрабатывать то, что нам было дано, сынок. Для нас пришло время работы, время великого дела, – сказал старый священник. – Конклав ждет нас. Я укажу тебе путь. Но сначала прочти этот приказ. Он подписан Его Величеством.

Российская Галактическая Федерация являлась конституционной монархией. По крайней мере, на бумаге.

Влад взял бумагу – нет, не видеопапку, не магический свиток, а обычную старомодную бумагу с водяными знаками в виде двуглавого имперского орла. Но подписана эта бумага была лично императором.

Холодные, бездушные слова, выстроенные в безукоризненно ровные шеренги, ритмично маршировали по бланку императорского указа, знаменуя грядущие события, перемены, крушение чьей-то карьеры, ссылку, заключение в тюрьму, а для кого-то, вероятно, и смерть. Согласно этому указу майор Прожогин провозглашался едва ли не божеством местного значения. Причём местность, на которую распространялись его божественные полномочия, была отнюдь не маленькой. Все военные и гражданские должностные лица обязаны были не только оказывать ему всяческое содействие, но им открыто предписывалось беспрекословно подчиняться распоряжениям Влада. Сам он мог проходить в любые секретные зоны, независимо от степени секретности и ограниченности допуска. Мог допрашивать любого человека, подозреваемого в причастности к происшествию или же являющегося потенциальным свидетелем. Разумеется, Владу разрешалось ношение и использование любого оружия – как обычного, так и магического.

– Знаете, отец Онфим, похоже, что выше меня будет только господь бог, – усмехнулся Влад.

– Ты прав, сынок. Между тобой и небом будет лишь один шаг, одна ступень – твой покорный слуга. Донесения будешь посылать только мне. Никаких исключений! Ни для кого. Ни для Государя Императора, ни для председателя Совета Министров, ни для спикера думы. И даже – ни для одного из членов конклава. Надеюсь, ты меня понял. Остальные инструкции получишь на заседании конклава. Более точной или подробной информацией по делу в настоящую минуту я не располагаю. Пошли, сынок.

В тайном помещении церкви, напоминающей тайное воинское братство, не было места магическим приспособлениям и механизмам.

Отец Онфим встал из-за стола, и его макушка оказалась едва-едва выше плеча Влада.

Священник провёл рукой по стене, и каменные плиты расступились, открывая путь… в пустоту, разверзшуюся за стеной. Бесцветная и разносветная пустота, изнанка потустороннего мира ждала, преграждая путь смертному. Конклав Церкви Меча был спрятан от посторонних глаз на редкость надёжно.

Влад шагнул в пустоту. На миг в самом дальнем уголке его души шевельнулось чувство, похожее на страх. Шевельнулось и исчезло, ибо Влад помнил три великих «никогда» «Бурых медведей»: никогда не отступать, никогда не сдаваться, никогда и ничего не бояться.

Скорее всего пространство, в которое попал Влад, было одним из миров, населённых бесплотными существами. Но очень уж странным оказался именно этот мир. Если обычно в таких мирах существовала какая-то твёрдая поверхность, на которую человек мог опираться ногами, воздух, небо и хоть какое-то подобие солнца, то здесь не было ничего. Ничего, кроме мрачной, зловещей ночи, явно имеющей основания претендовать на звание вечной.