— Немного, великий султан. Около пятисот штук. Бой длился десять суток.

— Ай-яй-яй! Пятьсот штук — это много. Каменные ядра?

— И каменные, и чугунные. Пятьдесят на пятьдесят. Если бы не чугун, они бы не прятались и Донг не смог бы забраться на стену.

— Ай-яй-яй! — Повторил султан. — Пусть покажет, как он забирается.

Я подозвал Донга и шепнул ему на ухо команду. Патагонцы любили индивидуальное обращение, и в этом всегда была небольшая проблема. Представьте, как сложно поручить тысяче человек задание, обратившись к каждому индивидуально.

Донг легко сбросил с себя одежду и метнулся к стене, вскочив на неё и, отталкиваясь сразу всеми «руками», поскакал по почти вертикальной плоскости.

У султана из горла вырвалось что-то такое, что перевести я не смог и поднял левую бровь. Султан, увидев мою реакцию, просто махнул на меня рукой.

Сулейман Великолепный обошёл и осмотрел очень внимательно весь город.

— Говорят, здесь нет питьевой воды? — Спросил он.

— В крепости есть колодец с пресной водой и в городе есть несколько колодцев, питающихся дождевой водой из подземных цистерн.

— Пойдёмте покажете цитадель, — попросил султан. — И сокровищницу. Вскрывали?

— Как можно, великий султан? Уважаемый Мехмед Паша свидетель. Печати до сих пор в целостности.

— Неужели вам не интересно? — Спросил Сулейман.

— Я много видел сокровищ. Все их не соберёшь и с собой не заберёшь. Моё — это моё, а не моё — мне не интересно.

— Странный вы человек, — пробормотал султан. — Я могу объяснить такое ваше отношение к чужому богатству, только какой-то очень серьёзной целью, к которой вы идёте, не обращая внимание на «отвлекающие моменты».

Султан пристально и задумчиво посмотрел на меня.

— Что это за цель? — Спросил султан.

— У меня нет моей цели. Я выполняю задачи Ордена, — легко соврал я.

Султан махнул на меня рукой и сказал:

— Ах, Араби Паша, пойдёмте в закрома.

Я вздрогнул, услышав интонации Остапа Бендера.

Мы поднялись по переходам и каменным лестницам к ядру замка и вошли в помещение, где собирался Совет генералов Мальтийского Ордена.

Нас было много, но и зал был большой. Однако, когда двери за нами закрылись, зал заполнился вышедшими из тайных ниш рыцарями, а я шагнул в келью Мартинеса.

Это может показаться подлым — так подставить турецкого султана и его приближённых, в том числе и трёх сыновей, а самому спрятаться, но на самом деле, такое условие мне поставили мальтийские рыцари: «чтобы не вмешивался».

Я и сам не питал к османам нежных чувств и с удовольствием выпустил бы им кишки. Но я не кровожаден от природы, и главное, что моя миссия на этом была совершенно закончена. Миссия, поставленная передо мной орденом Подвязки и королём Англии Генрихом Восьмым: артефакты были захвачены и погружены на корабль. Корабль уже как две недели двигался в Англию, и союз франков с османами, я надеялся, был разрушен.

* * *

— Режьте баранов и сдирайте с них шкуры. Половину в колодцы, половину на вертела, — командовал Мартинес. — Только ты мог придумать такую сумасшедшую историю, — рассмеялся он.

— И волки сыты, и овцы пригодились, — пошутил я. — Хватит уже твоим артиллеристам в белый свет пулять. Пусть отдохнут. Дай моим потренироваться.

Марти дал команду и крепостные пушки замолкли. Вскоре заработала корабельная артиллерия. У неё задача была сложнее. От воды на высоту двадцать метров стрелять было сложно. Мои канониры осваивали новый тип орудий — гаубицы и мортиры с особым зарядом, укомплектованным трубками-замедлителями. Их задачей было проверить качество срабатывания трубок и выставить правильные для этих высот и дистанций. Каждый параметр выстрела записывался в артиллерийский журнал. Ну, где бы мы могли так потренироваться?

Мы действительно стреляли десять суток и потратили даже больше пятисот ядер. Осколки чугунных бомб потом собирали, а цементные… Их мы лили в Бразилии тысячами.

* * *

— Ваш флот разбит и потоплен, — сказал я великому визирю. — Армии на севере и востоке частично уничтожены, частично захвачены в плен, а генералы убиты. Истамбул взят под контроль моими войсками. Янычары уничтожены все поголовно. Ни одно судно не может покинуть порты империи. Даже в пиратском Алжире. Сейчас мои корабли стоят у черноморских портов и портов Тавриды. Таврида с моря беспомощна и вряд ли станет сопротивляться.

— Зачем вы мне это говорите? — Спросил визирь, поглядывая на край крепости и на окружающих нас патагонцев.

— Не вздумайте прыгнуть, Мехмед Паша, не дослушав меня до конца. Дослушайте и делайте, что хотите. Хотите — прыгайте со стены, хотите — нет. Удерживать не стану.

— И что же вы хотите мне сказать? — Удивился визирь. Он едва отошёл от воспоминаний о кровавой бойне, устроенной мальтийцами. К чести сказать, османы бились славно, но не долго. В основном они были заколоты копьями.

— Сейчас, захватив земли и власть в империи, я объявлю себя шахиншахом[17], а вас назначу шахом Турции, если вы не прыгнете со стены.

* * *

— Меня, Великий Магистр, послали защитить крепость от османов, что я и сделал, истребив их высших сановников вместе с султаном. А про Храмовников мне указаний не было, — сказал Мартинес. — Это — раз. В хранилище они не заходили. Печати на дверях вы снимали лично. Пять печатей членов совета, одну печать Тристана и мою. В проходе пыль вековая, на ней остались только ваши следы. Я туда не заходил, как и никто больше, кроме вас, ваше святейшество. Кто и когда выкрал артефакты, я не знаю. Я не был здесь более десяти лет. Какие ко мне могут быть претензии? Мне сложить полномочия? Нет? Слава Богу, вы рассудили здраво.

Глава 15

— Грааля нет… Жаль.

— Но хоть часть креста, копьё, чаша и плащаница. Как он это провернул?! Мальтийцы в ярости, но ничего доказать не могут. Все рыцари клянутся, что Диаш туда не заходил.

— Копьё, какое-то подозрительно новое. Вы полностью доверяете вашему Питеру? Может на дыбу его?

— Питер не мой, а ваш, — съязвил Генрих Восьмой. — И, по-моему, — он сделал невозможное. Кроме возвращения нам артефактов, он уничтожил Османскую Империю!

— Ну… Не очень-то и уничтожил. Он взял её под своё управление. Он теперь император. Или, как там у них? Шахиншах — царь царей.

— И это вы считаете плохой новостью? — Спросил Генрих. — Я бы ежедневно ставил свечи всем богам, если бы мои подданные становились императорами в других странах. Он же, я надеюсь, не закрывается от Англии?

— Наоборот, сир. Он отвёл все войска до прежних границ и подписывает мирные договоры. Первый