и отчего стало меньше заболеваний в монастырях и орденских замках.

— И я не понимаю, но убедился на личном опыте, что если мыть цистерны, бочки, гальюны и каюты хлоркой, моряки почти не болеют кровавым поносом.

— Закупайте всё, что вам нужно, Марти. Задерживайте любые корабли и пополняйте продовольственные запасы Мальты.

— Вас понял, великий магистр. Слушаю и повинуюсь.

* * *

Мальтийские крепости Читта Коттонера были по-настоящему непреступны. Самый большой форт назывался Сант-Анджело, а на других южных мысах Большой бухты стояли ещё четыре маленьких крепости.

Форт Сант-Анджело — самая крупная крепость, состоял из двух частей. Маленькая и основная цитадель ордена располагалась на острове, раньше представлявшем большую скалу известняка. Город, отделённый от форта узким искусственным каналом, стоял на каменном полуострове и защищался мощной крепостной стеной по обоим берегам и с юга, со стороны «материка».

Стены крепостей собирали из этого же камня, стесав вертикально скалу и отодвинув её, таким образом, на пятьдесят метров от воды, а также, подняв её на высоту до двадцати метров. Сверху сделали прекрасную каменную площадку с артиллерийскими редутами. Ядро крепости, с несколькими рядами стен, возвышалось над морем на сорокаметровой высоте.

Крепость и город защищало до пяти тысяч рыцарей и сто сорок восемь пушек.

Должность главы Мальтийского ордена пустовала недолго. Жан Паризо де ла Валетт по прозвищу Тристан (Печальный) — Великий магистр Мальтийского ордена, умер скоропостижно в марте 1537 года. Тело его захоронили на вершине скалы под флагштоком орденского знамени.

* * *

Мартинес оглядел бухту. До противоположного берега добивала любая пушка крепости. Но точно так же могли добить до крепости орудия, установленные на том берегу. Однако, обстрела не будет. Непреступнейшая крепость сдастся без боя.

Я ничего не имел против Тристана, но им пришлось пожертвовать, для того, чтобы сохранить жизни остальным рыцарям ордена. Он бы ни в коем случае не пошёл на сделку со мной, а я не хотел лить кровь братьев, хоть и из вражеского, по отношению к ордену Христа, лагеря.

Наши корабли заблокировали бухту и высадили десант, обошедший город с юга и установивший лагерь в восьмистах метрах от городских стен, а я пробрался в крепость по тайному подземному ходу, вырытому патагонцами Мигеля ещё десять лет назад.

Туннель шёл не только под землёй, но и под водой, соединяя крепость с противоположным берегом, и поэтому в некоторых местах, хоть и не сильно, но «протекал». Отрицательный уклон отводил воду в глубокий колодец, расположенный за первой оборонительной стеной.

Стирка, приборка и готовка еды в крепости производилась водой из этого колодца, значительно терявшей солёность при фильтрации через известняк, что меня, как инженера, удивляло.

Я полагал, что давление столба воды моря, а глубина здесь была до тридцати метров, создавало что-то типа эффекта обратного осмоса, продавливая молекулы воды сквозь «мембрану» известняка и задерживая соли.

Об эффекте опреснения мне рассказывал Мартинес, когда строил туннель, и я сильно удивлялся, и даже не верил, пока не попробовал воду сам.

Конец туннеля был по потолок погружён в воду. Приходилось подныривать и проплывать под водой около шести метров и всплывать в колодце. Поэтому воду я попробовал на вкус вынужденно.

Глава 14

Мартинес ждал наверху. Выбравшись из колодца по деревянным, вмурованным в каменные стены перекладинам, я обнялся с моим старым приятелем, ставшим, ради меня, Великим Магистром Мальтийского Ордена.

— Привет, дружище! — Тихо воскликнул я, крепко прижимая его к мокрой груди.

— Привет, Питер! Как я рад тебя видеть! Всё идет по плану?!

— По плану, Марти, по плану! Как твои рыцари?

— Спокойны, как наши Бразильские крокодилы. И такие же опасные. Не знаю, уж как получится у тебя…

— С Божьей помощью, Марти, с Божьей помощью. И никак иначе.

— Когда? Завтра?

— Сейчас, Марти. Зови командиров прямо сейчас.

— Здесь в крепости только двое. Трое на той стороне, в городе.

— Зови, а я пока обсохну.

— Накинь плащ и пошли.

Я накинул плащ, и мы поднялись по нескольким переходам и лестницам в ядро крепости. Светильники на стенах не горели, но светила почти полная луна. Стены и каменные дорожки отливали бело-голубым светом. Моя творческая натура возбудилась и в голове зазвучала «лунная соната».

Реальность отступила. Я видел себя как бы со стороны. Замок с белыми стенами, лунный свет, человек в белом плаще с крестом и рыцарь в блестящих латах и белой накидке, тоже с красным восьмиконечным крестом, идут по бело-голубой лунной дорожке. Почти по Булгакову.

Меня пробила дрожь. То ли от мокрой одежды, то ли от прихлынувшего адреналина, то ли от осознания тернистого пути, мной самим себе определённому. Мелькнула и сразу погасла мысль: «А может, ну его? Вроде и так всего в достатке…». Но честь предков, хоть и не моих, не позволяла мне отказаться от слова. Мной данного слова. Данного искренне. Цели и задачи ордена Христа на данном отрезке времени совпадали с моими и даже помогали мне.

Маленькая тяжёлая дверь открылась и пропустила нас во внутрь хранилища, одновременно исполняющего роль апартаментов магистра и зала для совещания генералов ордена.

Дверь в сокровищницу была опечатана семью печатями. Я осмотрел их. На одной я увидел герб Тристана: рыба и кормящий её голубь.

— Их разочарование будет безграничным, — прошептал я.

— Я принесу вам, монсеньор, полотенца. И пройдите пока в мою келью, — он показал на дверь, соседствующую с дверью хранилища.

В келье Мартинеса горел масляный светильник и кроме кровати, стола и табурета, имелось только маленькое окошко, сквозь которое, при открывании двери, ворвался свежий морской ветер. Пламя лампы испуганно заметалось, как птица, но не погасло.

Я сбросил с себя мокрую одежду: лёгкую рубаху и штаны, и стал развязывать прорезиненный мешок. Вернулся Марти в двумя полотнищами, которыми я обтёр тело.

Переодевшись в сухое и натянув сапоги, я уселся на табурет.

— Чай есть?

— Вот я болван! — Стукнул себя по лбу Марти.

Он выбежал из кельи и через минуту вернулся с горячим чайником.

Мы ждали больше получаса, выпив по третьей чашке хорошо заваренного чая, когда в дверь хранилища постучали. Марти вышел и прикрыл дверь кельи.

Ещё через полчаса моё ожидание закончилось и зашёл Мартинес, позвавший меня за собой.

В зале за круглым столом сидели пятеро рыцарей с генеральскими звёздами, скрепляющими концы плащей на плечах. Все они пристально и с недоверием смотрели на меня.

Зал, окружённый многими лампами, был светел. Огонь в центре стола освещал лица всех за ним сидящих.

Мартинес сел сам и показал на кресло, стоящее