– Невезение вцепилось в меня мертвой хваткой, – отшутился Митчелл, кивая на перебинтованное запястье. – И судьба периодически хватает меня за задницу как питбуль. И, видит бог, мне этого достаточно.

Я рассмеялась над сравнением судьбы с питбулем. Похоже, что моя судьба схожей породы – психованный стаффордширский терьер.

– Когда у тебя в последний раз были отношения? – спросила я. Любопытство все не отпускало меня.

– Примерно год назад. Затем был период, когда я полностью потерял контроль над своей жизнью. Я долго приходил в себя, собирал все воедино, так что времени на отношения просто не осталось. Несправедливо начинать их, когда ты сам – хаос на двух ногах.

– А как ты теперь?

– Ближайший месяц вынужден есть добытую девушкой еду и отдирать от плинтуса свою самооценку, – сказал он, кивая на запястье, – а в остальном прекрасно.

– Прекрати винить себя, с кем угодно могло случиться. Лучше радуйся, что машина не переехала тебя целиком. Тогда все было бы намного хуже.

Если бы Митчелл не появился в моей жизни, я бы до сих пор была с Дереком. Чтобы захотеть изменений, нужно понять, что имеешь и что могла бы иметь. Осознать разницу. Каждый раз, когда Митчелл говорил со мной, касался, делал для меня маленькие, но важные вещи – принес пончик, попросил не стоять под дождем, поддержал в трудную минуту, – я сравнивала. А сравнив и сделав выводы, нашла в себе силы уйти.

– Если б меня переехала машина, мир бы много не потерял, – сказал Митчелл, полностью разрушив дурашливым сарказмом возвышенность моих размышлений.

– Зато потеряла бы я, – сказала я, глядя в даль.

Небо опустилось совсем низко. Казалось, если вытянуть руку, то можно тронуть облака. Повозить в них руками и вытащить со дна горсть звезд.

Я знала, что Митчелл смотрит на меня, угадывала боковым зрением, но не решалась встретить его взгляд. Боялась, он прочтет в нем, что я, как школьница, втрескалась в него по уши.

* * *

Той ночью я пришла к Митчеллу в гостиную в очень тонкой ночной рубашке на голое тело. Мне хотелось оказаться рядом с ним, и будь что будет. Если он чувствует то же, что и я, то я хочу разделить с ним эту ночь и эту постель. Если же нет, и я неправильно истолковала его заботу, взгляд и поцелуи – то мы просто разойдемся по своим спальням.

Вот таким казался мне мир в тот вечер: простым и ясным, без полутонов. Мы будем либо любовниками, либо друзьями, и оба варианта меня устроят.

Митчелл еще не спал, но уже погасил верхний свет и оставил только настенный светильник. Меня немного трясло, в животе ощущалась странная тяжесть, какую часто чувствуешь, когда лифт начинает стремительно опускаться вниз. Мысли вообще разбежались в стороны, как букашки. Я подошла к дивану, на котором Митчелл читал книгу, уже укрывшись по пояс одеялом.

Он заслышал мои шаги и поднял глаза. Окинул взглядом мои голые ноги, пару раз медленно моргнул, словно привыкая к мысли, что я здесь, пришла сама, и под моей рубашкой ничего нет.

На нем была светлая майка, открывавшая плечи и горло, разрисованные воздушными ажурными татуировками. На фоне белой простыни его тело выглядело слишком контрастным и объемным. Он казался больше, чем днем, когда был полностью одет. Мышцы рук бугрились под кожей. Вены выступали на тыльных сторонах ладоней. И весь он был воплощением той силы, которая не спрашивает у тебя, сдашься ли ты ей. Она просто протягивает мускулистую руку и берет свое.

– Несса, – произнес Митчелл – скорее даже утвердительно, чем с вопросом.

Я остановилась перед ним, внезапно почувствовав себя полностью голой. Он скользнул взглядом по моей груди. По моему телу, моим ногам, моим волосам, рассыпавшимся по плечам. И то, что я увидела в его взгляде, заставило меня сделать маленький шаг назад.

Это был взгляд, полный тлеющих углей, искр, сумрака, лунного света, превращающего людей в оборотней, – взгляд человека, который готов обладать тобой. Поглощающий взгляд.

Митчелл даже не шелохнулся, словно боялся спугнуть ночное животное. Его руки продолжали упираться в матрас, его спина опиралась на спинку дивана, книга лежала на его коленях. Он не сделал ничего, только смотрел на меня – но страх уже принялся разливаться по моим венам.

Один вид его мощного, полуобнаженного тела заставил меня сжать ноги и прикрыть грудь. Я отвела глаза, сделала еще один шаг назад и быстро ушла в свою комнату.

Меня трясло. Я заперла дверь, пытаясь отдышаться. Перед тем, как прийти к нему, я больше часа провела в своей комнате, прихорашиваясь. Уложила волосы, накрасила ресницы, распылила в воздухе духи и вошла в облако, чтобы оно окутало меня, – единственное «одеяние», которое осталось бы на мне после того, как Митчелл снял бы с меня рубашку. Но одной минуты рядом с ним хватило, чтобы испытать такую сильную паническую атаку, какие у меня не всегда случались даже с Дереком. Возможно потому, что Митчелл был массивнее и шире в плечах, рельеф его тела был почти агрессивным. Он был явно сильнее Дерека. Он явно, как и Дерек, мог бы сделать со мной все, что угодно.

Я свернулась на кровати в позе эмбриона, сжав в руках одеяло и молча желая себе всего наихудшего. Внезапно на меня навалилась тяжелая, вакуумная тишина. Так тихо бывает наверно только в космосе. И в этой тишине я отчетливо услышала стук в дверь и свое имя.

– Ванесса, – повторил Митчелл, стоя за дверью. – Если ты еще не спишь, то послушай меня. Я знаю, что нравлюсь тебе. Чувствую это. А ты нравишься мне. Так сильно, что… Наверно дурацкое сравнение, но всегда, когда ты оказываешься рядом, у меня возникает чувство, будто я вмазался. Эйфория, туман в голове, мысли вразброд. Иногда все ощущается так остро, что становится страшно. Даже мне бывает страшно, от того, что происходит, что же говорить о тебе. Я точно знаю, что однажды ты выберешься из плена этого страха и станешь собой. Все будет – и будет лучше, чем в твоих мечтах. И то, что не выходит сейчас, – еще ничего не значит. Главное, из точки А прийти в точку Z – а все, что между ними, – не столь важно.

Он постоял еще немного под дверью и ушел. Меня снова окутала тишина, но другая. Теплая и мягкая, как хлебный мякиш. Я взяла телефон и послала Митчеллу сообщение:

«Спасибо за все, что ты сказал. И за то, что ты понимаешь меня даже больше, чем я сама. Если я когда-нибудь и доберусь до точки Z, то только потому, что ты был рядом».

Я отправила сообщение и тут же получила ответ:

«Доберешься, не сомневайся. И не только до Z, а до любой точки, какую только вообразишь. Точку невозврата в отношениях ты уже прошла, и точка опоры у тебя тоже есть. Все остальное – вопрос времени».

«А еще я хочу множество точек соприкосновения. С тобой», – подумала я.

Внезапно тяжесть и чувство случившейся катастрофы отпустили меня. Впервые за долгое время мне стало так легко, словно я была снегом или лепестками сакуры.

«Спокойно ночи, Несса», – написал мне Митчелл.