Но Дайду было не до красот природы. Он решительно шагал от центра города по одной из улиц, затем свернул в узкий переулок и оказался перед небольшим домом из светлого камня, весь невеликий размер которого компенсировал воистину огромный участок со множеством теплиц. И магических, и обыкновенных.

До ворот дойти Гектор не успел. Остановился, когда навстречу ему из небольшой калитки вышел невысокий старик в рубашке и брюках песочного цвета. Седые волосы ниже плеч чуть вились, такая же седая бородка была короткой и ухоженной, тёмно-карие глаза на смуглом лице смотрели проницательно и будто бы с насмешкой. И, в отличие от остального, казались совсем молодыми.

– Приветствую, – сказал старик хриплым, но зычным голосом. И усмехнулся, рассматривая длинную фигуру Гектора в зелёной дознавательской форме. Рядом с этим человеком Дайд сам себе казался высоченным деревом, невесть как занесённым в полную песка пустыню.

– Вы меня ждали, – не спросил, а утвердил Гектор, и старик пожал плечами.

Он пустил гостя за калитку, провёл по дорожкам между теплицами к дому, а затем усадил на маленькой кухне и молча принялся заваривать чай. Спокойный, невозмутимый, отрешённый… Как будто это нормально – когда ранним утром к тебе приходит главный дознаватель Альганны.

– На, – произнёс шаман, протягивая Гектору кружку, полную ароматного чая. – Пей. И задавай свои вопросы.

Дайд вздохнул. Интересно, а Тайра лет через… пятьдесят тоже станет такой бесцеремонной?

Если доживёт.

– Вы Джуро Тэ – шаман, который учил Моргана Рида?

– Он самый.

– Почему уехали из Грааги сюда?

– Не сюда. Сначала на юг, а потом уж сюда. Побоялся я в столице оставаться, если бы война началась, там самое жаркое место было бы. А на юге просто не понравилось, не моё.

– Когда последний раз видели Рида?

– Сразу после Дня Альганны.

– Зачем он приходил?

– Чтобы узнать, сколько времени есть у Тайры. – Шаман хмыкнул и добавил: – Странная у тебя работа – задавать вопросы, на которые ты знаешь ответ.

Если Джуро Тэ и пытался смутить Гектора этим заявлением, то у него ничего не вышло.

– И сколько времени есть у Тайры?

– До лета, – отрезал шаман, и Дайд слегка покачнулся, прикрыв глаза. – А лето совсем скоро.

Да. Совсем скоро. Меньше двух недель…

– Что-нибудь ещё спрашивал?

– А как же, много всего. У него самого на Тайру-то гадать почти не получается. Всегда так – на себя и близких плохо гадается. А всё потому что сердце может не пожелать правду принимать.

– И что за правду ты ему сказал?

– Что умрёт она, если ей кровь Альго не поможет. И не просто кровь, а кровь детская. Ребёнок Альго.

Гектор стиснул зубы. Да, примерно то же самое сказала Ив. Ребёнок Тайры и Риана способен уничтожить проклятье, но сам он вряд ли выживет.

– Почему именно Альго? Почему не любой другой ребёнок?

Шаман понимающе усмехался, не отводя взгляда.

– Опять ты хочешь услышать от меня то, о чём уже знаешь. Ребёнок любой другой крови не сможет перетянуть на себя проклятье, поставленное задолго до его появления. Только Альго.

– И что собирался сделать Рид?

– Добывать жизненную силу, пока способен. Откуда ему было взять ребёнка Альго? Но моему ученику повезло. Теперь у Тайры есть шанс.

Задавать следующий вопрос было не легче, чем пытаться поднять без магии огромный камень.

– Я могу её спасти? Хоть что-то я могу сделать?

Ответ был категоричным и острым, порезав Гектора, словно кинжалом.

– Нет.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Ты ничего не можешь сделать. И никто не может. Только ребёнок Альго.

– Он умрёт?

К удивлению Гектора, Джуро Тэ поколебался, прежде чем ответить:

– Не уверен. Руны не дали однозначного ответа, как будто существуют две вероятности. В одной из них он умрёт, а в другой – останется жив. Но как так может быть, я не ведаю.

И последний вопрос…

– Почему ты так легко мне всё это рассказываешь?

Шаман посмотрел на него с вековой мудростью учителя перед нерадивым учеником, плохо выучившим прошлый урок.

– Я уже сказал. Нет ничего героического в том, чтобы дать ответы, которые давно известны. Ты всего лишь хотел получить подтверждение словам другого человека и своим мыслям – ты его получил. Что-то ещё желаешь узнать?

Гектор многое мог бы спросить. Но спросил почему-то только одно – и то, что совсем не собирался спрашивать.

– Ты его осуждаешь?

– Моргана? Нет. Кто я такой, чтобы его осуждать?

***

После встречи с Гектором во сне Тайра плохо спала: никак не могла выкинуть из головы всё, что он ей говорил, прокручивала и так, и эдак, повторяла, сердилась, что зря думает об этом, но перестать рассуждать не получалось.

Она не помнила, когда начались её недомогания. Тайре казалось, что ей тогда было десять, но, возможно, она ошибается. Потом, после того, как она впервые почувствовала текущую носом кровь и упала в обморок, зрение начало стремительно портиться, и через пару недель Тайра полностью ослепла. Тогда же отец рассказал о проклятье и пообещал, что больше ничего страшного не случится. Нужно просто беречь себя и мазать тело вот этой мазью…

Она мазала. Сначала постоянно, потом всё реже и реже, забывала частенько. Морган ругался, говорил, что нужно обязательно это делать, но Тайра не понимала, зачем: приступов ведь больше не было. А мазаться ей не нравилось, от странной липкой субстанции в баночке кожа чуть кололась и казалась грязной, хотелось немедленно помыться. Поэтому Тайра обманывала отца: говорила, что мажет, а сама не мазала. И ведь ничего страшного не случилось! Недомогания практически не повторялись, последнее время только зачастили.

Она помнила, как упала в обморок в первый раз за три года. Это случилось в День Альганны, утром. Тайре показалось, что у неё вдруг выключились все чувства, конечности замерли, словно она была мухой, попавшей в клейстер, а потом из носа потекла кровь, затошнило, и девушка упала на землю. Очнулась спустя несколько минут на собственной кровати и даже не попыталась протестовать, поняв, что отец дрожащими руками раздевает её, горько и зло шепча:

– Так и знал, что его век будет недолгим… Мерзавец, гнида, ненавижу…

Тайра так и не спросила, о ком он тогда говорил. Поначалу забыла, после было не до этого. А теперь уже не было смысла: она и так догадалась, о ком.

Об Аароне.

Почему её участившиеся недомогания оказались связаны со смертью брата императора?