Так что вывод один, он же единственно верный: это то самое место, которое описал Аким. К тому же он же явственно слышал эту вторую рацию, пусть это даже кажется безумием. Но ведь он – не безумец, верно?

Кот медленно опустился на сухую жесткую землю.

Все верно, черт возьми, это то самое место. Просто Акима здесь нет. И похоже, никогда и не было.

Взгляд упал на что-то, белевшее между камнями. Подобравшись ближе, сталкер выругался. Это был скелет с остатками одежды и иссушенной плоти. Похоже было, что погибший просто навсегда уснул здесь, скрючившись от холода, безо всякой надежды на спасение. И вряд ли говорившим по рации был этот бедняга.

Зато теперь все становилось на свои места.

Это ловушка. Коварная «замануха» в самом подлом стиле. И как он не заподозрил неладное? Наверно, все дело в этом тягостном, тупом состоянии, в каком пропадает привычная острота чувств.

– А, чтоб тебя!

«Акимова» рация вдребезги разлетелась о камень. В сердцах он едва не расстрелял ее из ТТ. Жаль, патронов мало. Хотя на кого злиться? Только на себя самого.

Да, братцы, вот так – еще одна ловушка Зоны. Подманила его фальшивым голосом, фальшивыми декорациями. Одно интересно – насколько она опасна, эта ловушка? Как ее обозвать-то? Пусть будет «голос в эфире» для ясности. Вот никогда же не доверял рациям и мобильникам в Зоне. Выходит, правильно делал.

А вот интересно, эти Акимовы истории – действительно правда или всего лишь плод его воображения? Надо будет спросить его при случае. Погодите… Но ведь получается, что ни Акима, ни Шевцова здесь нет, и никакой вертолет вчера не падал? Значит, жив Шевцов?!

Кот расхохотался. Будто гора с плеч свалилась. Выходит, все с друзьями в порядке? Впрочем, радоваться преждевременно. Мало ли что, говорят ведь, что дыма без огня не бывает. Да еще эти урки…

При воспоминании о бандитах настроение резко ухудшилось. Мотив этого ублюдка в кепочке он понимал: мерзавца прилюдно унизили в известном заведении, и теперь тот жаждет крови обидчика. Но как это ложится на общую канву? С чего это все вдруг, разом возжелали его крови? Хоть бы в очередь встали, что ли…

– Ладно, подурачились, и хватит, – произнес Кот и не узнал своего голоса.

Только теперь он по-настоящему ощутил, насколько сильно устал. Надо было срочно возвращаться к Морю – попытаться наверстать потерянное напрасно время. Никто ведь не знает, сколько на самом деле ему осталось. Надо просто идти, ползти, если надо, – но не сдаваться.

– Идти… – прошептал он, понимая, что уже стоит на коленях.

Его качнуло, в лицо метнулась земля.

Накатывал новый приступ, и все, на что хватило сил, это прошептать:

– Как глупо…

Перед глазами замелькала мешанина красок – как череда кадров в бракованной кинопленке. Фоном нарастал глубокий низкий звук, который мог бы испугать, – только страха не было. Это было бы даже забавно, если бы он не знал, что умирает.

Кот закрыл глаза. И тут же ощутил болезненные хлесткие удары по щекам и голос:

– Не спать, бродяга, не спать!

– Не спать, говорю!

Его ощутимо встряхнуло. Кот открыл глаза. В глаза ударило ослепительным дневным светом, часть которого заслонял склонившийся над ним силуэт.

– Шевцов… – прохрипел он.

Это действительно был контрразведчик. Приятель внимательно разглядывал сталкера, бесцеремонно встряхивая и отвешивая оплеухи.

– Полегче, ты… – пьяно отмахнулся Кот.

– Нормально, в себя приходит, – из-за спины послышался второй голос.

– Аким? – Кот попытался обернуться, но Шевцов продолжал крепко держать его за плечи.

– Ага, – Аким показался перед взглядом. Он с растерянностью смотрел на сталкера. – Что с тобой случилось? Ты выглядишь как-то… – Аким запнулся.

– Хреново ты выглядишь, приятель, – прямо сказал Шевцов. – Если бы я не знал, что эта дрянь не заразна, я бы к тебе на километр не подошел.

Мельком взглянув на свою ладонь, Кот вздрогнул: та была почти черной от паутины этих странных нечеловеческих вен. Завороженно оглядывая руку со всех сторон, спросил:

– Почему ты решил, что я не заразен?

– Потрошитель сказал. Ты ведь был у него, – Шевцов усмехнулся. – А Институт просто на ушах стоит. После тебя тотальная дезинфекция, десять человек в карантин отправили.

– Глупо. Они же знают, что болезни Зоны не передаются от человека к человеку.

– Это же стандартная процедура, – включился Аким. – Они просто обязаны поднять тревогу, если зафиксировано заражение.

– Да, – кивнул Шевцов. – Иначе филиалу финансирование перекроют. Ты ведь знаешь, что такое европейская бюрократия?

– Откуда? – Кот хмыкнул, отбросил руку Шевцова, сел на земле, оглядываясь. Он чувствовал себя немного лучше. – Сталкеров на международные конгрессы не отправляют. Только в тюрягу… – Он поглядел на Шевцова, перевел взгляд на Акима. – Откуда вы здесь взялись? На вертолете прилетели?

Друзья невольно поглядели на останки разбившегося вертолета за спиной сталкера.

– Ты что, паря, какой вертолет? – произнес Шевцов. – Как и все – пешочком притопали. Бандюкам «на хвост» сели – и вперед. Птичка на хвосте принесла, что у них к тебе претензии… А «вертушка» эта месяцев семь назад грохнулась – с курса сбилась. Думали, к Новосибу с севера подлетают, а сами – над Зоной. Дальше – сам понимаешь…

– «Комариная плешь».

– Точно. Ты лучше скажи, чего ты меня не дождался, в одиночку в Зону поперся?

– Посмотри на меня. Видишь, какой я красавец стал?

Шевцов нахмурился, но вслух сказал:

– Подумаешь, видал я морды и пострашнее.

Кот мрачно усмехнулся, покачал головой:

– Я умираю, Шевцов. И шанс у меня только один – попасть на Остров.

– Это какой Остров? Тот, который вроде как посреди Моря располагается, да так, что его никто найти не может?

– Найти не могут те, кому он не нужен. А мне без него – кранты.

– Так веришь, что он существует? И в то, что там все болезни уходят?

– Теперь я во все поверить готов. Да только теперь уже неважно – есть он, этот Остров, или нет его. Мне просто не успеть туда добраться.

– Ну это ты брось. Сам не дойдешь – дотащим. Если он есть, конечно, твой Остров.

– Спасибо, поддержал.

– Если что, обращайся, дружище.

Шевцов явно бодрился и старался подбодрить друга. Но в глубине его глаз таилась тревога. Кот благодарно улыбнулся и, кряхтя, попытался подняться. Аким бросился помогать. Друзья у него – что надо. Конечно, он не будет их обламывать, позволит ему помочь. Хотя, по уму, надо бы их отпустить. Потому что, похоже, дело совсем не в болезни как таковой.