сказано достаточно и в самой книге Михаила Булгакова, и в статьях о ней. Стоит только напомнить, что перед началом бала на просьбу Маргариты снять с Абадонны тёмные очки Воланд ответил твёрдым отказом («а вот этого нельзя!»). Причина проста: после того, как человек прочёл приговор в глазах ангела, он больше не является тем, кем был; либо его душа погибает, либо он обретает глаза духа, которые Авадон даёт в награду тому, кто выдержал его взгляд. Несомненно, такой поворот событий оказался бы не с руки хозяину бала, коему Маргарита была нужна именной такой, какой она стала после втирания мази Азазелло и ритуального омовения в реке в компании русалок.

«Служанку мою Геллу рекомендую. Расторопна, понятлива, и нет такой услуги, которую она не сумела бы оказать», – так Воланд представляет Маргарите девицу, отличающуюся «безукоризненным сложением», чью красоту, однако, портит уродливый шрам на шее. Конечно же, в этих словах Воланда (как и во многих других характеристиках, каковые Булгаков вкладывает в уста своих персонажей) присутствует мрачная ирония, если только мы не захотим поверить в его добродушную снисходительность к подчинённым. Гел (Hel), Гела (Hela) или Гелла (Hella), дочь злого демона Локи и великанши Ангрбоды, на самом деле известна своей медлительностью, которую она унаследовала от отца (в скандинавском пантеоне Локи соответствует планета Сатурн). Её лик во многом подобен луне: при том, что у сей богини загробного мира всегда есть незримая тёмная сторона, внешне она бывает ослепительной красавицей, леденящим кровь страшилищем, а чаще всего, и тем, и другим одновременно: иногда её уродует шрам, иногда у неё изувечена половина лица, иногда она предстаёт наполовину истлевшей (этот последний образ, несомненно, очень хорошо запечатлелся в памяти финдиректора театра «Варьете» Римского и его администратора Варенухи, ибо именно такой они видели Геллу в ночь с четверга на пятницу). Мрачная медлительность Геллы передалась даже её собственным слугам, которых зовут Ганглати и Ганглот, что значит «запоздалые». Исполнение Геллой роли «расторопной служанки» в свите Воланда имеет тот же смысл, что и шутовство Коровьева, и кошачья морда красавца Шарля Квена, и «полосатый добротный костюм» ангела смерти Азазела, в коем он предстаёт перед Маргаритой на скамейке у кремлёвской стены. Смесь страшного и смешного, столь характерная для средневековых драм, во всём цвете является нам в личинах свиты Эллекена, и тот факт, что читатели склонны принимать за чистую монету именно смешную сторону этого действа, полностью пренебрегая другим его аспектом, говорит лишь о мастерстве автора как cuisinier и невежестве многих из нас.

Гелла – одна из самых древних богинь в пантеоне германцев и готов, а также многих других народов Европы. В Ирландии она известна под именем Cuile[31] («погреб»), потому что её обителью была подземная пещера, называемая Гнипахеллир.[32] Дом Геллы – не слишком привлекательное жилище: его порог – Камень Преткновения, кровать Геллы – Ложе Болезни, её тарелка – Голод, и её нож – Мор, как гласит Гильфагиннинг. Гелла холодна и бесчувственна, она не выпускает никого, кто попал в её руки (в этом смысле Варенухе и Римскому несказанно повезло: одного пощадил Воланд, другого спас петух); она является неумолимым инструментом смерти, законом, не знающим милосердия. Животное, которое обычно ассоциируют с этой богиней – лошадь, так что в свите инфернальных всадников она чувствует себя комфортно. Конечно, она – никакая не «ведьма», как считают некоторые высокообразованные исследователи творчества М. Булгакова; то есть она – «ведьма» в той мере, в какой сатана – «иностранный артист». Действительно, одним из атрибутов этой богини в норвежских легендах была метла, однако Гелла не летала на ней, а прибирала тела умерших; в самом романе она не совершает ничего, что позволило бы всерьёз называть её ведьмой – если не считать ироничных ремарок автора. У медлительной Геллы, властительницы девяти кругов подземного царства Нифлхейм, есть ещё верный товарищ, стерегущий его врата: это Гарм, легендарный пёс,[33] которого в силе и свирепости превосходит лишь родной брат хозяйки, волк Фенрир. «Служанка» Гелла, характер коей в романе очерчен, к сожалению, весьма скупо, представляет собой целый психологический тип: присущая ей сатурническая медлительность и холодность в период Ренессанса сделали её символом меланхолии. На знаменитой гравюре Дюрера[34] изображена именно Гелла, причём лежащий у её ног пёс, скорее похожий на скелет, не должен смущать зрителя своей «немочью» – вспомните хотя бы Кощея Бессмертного из русских сказок. Что же касается связи между именем данной богини и именем предводителя чёрных всадников (Helle-quin), то связь эта, вероятно, давно бросилась в глаза внимательному читателю: да, он не ошибся, Воланда и Геллу объединяет многое и за пределами романа Михаила Булгакова.

Таково весьма общее описание участников Дикой Охоты до того момента, как Азазелло угостил фалернским вином мастера и Маргариту, и, таким образом – пусть ненадолго – дополнил ими состав свиты посланника тьмы. Говорящий кот, долговязый шутник в клетчатом костюме, «расторопная» служанка, два ангела смерти и, конечно, сам предводитель… Вроде все. Однако, так ли это на самом деле?

3. Явление героини

Sopra l’aqua,

Sotto il vento,

Sotto il Noce de Benevento… [35]

Жарким летним утром вблизи Сицилии, в полосе, где волны раскалённого солнцем воздуха сталкиваются с холодными водами Мессинского пролива, вам может посчастливиться увидеть чудесный город, выстроенный из хрусталя, со множеством готических башен, соборов, крепостными стенами с резными бойницами, мощёными улицами, по которым гуляют нарядно одетые горожане, садами, наполненными цветами и играющими детьми, увидеть луга, простирающтеся в невообразимую даль и растворяющиеся без следа в морской лазури. Этот удивительный образ, что возникает над морем, конечно, имеет природу миража, однако он бывает настолько реален, что даже люди, точно знающие, что перед ними на самом деле, с трудом могут переубедить свои чувства. Таков феномен Fata