Оксана прокралась в спальню, стараясь не смотреть на Захара, к которому прилипла простыня, пошарила в ванной, заглянула в гардеробную и, наконец, присела перед тумбочкой.

И тут-то она почувствовала у себя на плече его руку.

— Держи вора, — пробормотал Захар.

— Все дело в том, что именно здесь Даша хранит свои миллионы, — смущенно улыбнулась Оксана. — Я не могла не воспользоваться моментом… — И она вынула спрей, который Захар немедленно отнял.

— Это средство самообороны? — поинтересовался он, разглядывая флакон и тут же брызнул ей в лицо.

Оксана попыталась отобрать тубус, позабыв, что трусов под халатом нет, вспомнила, засмущалась, застыла в нелепой позе, но Захар уже повалил ее и подмял под себя.

— Что мы делаем? — промямлила совершенно счастливая Оксана.

— Да хрен его знает! — ухмыльнулся Захар. — Жара!

Вот что, наверное, чувствуют жулики, унося задницу из ограбленной ими квартиры. Адреналин. Острое желание жить на полную катушку. После нас — хоть потоп.

Ворованное счастье было даже лучше законного: ощущение, что все это в последний раз, добавляло перца, и не было ни сожалений, ни угрызений совести — только амок, только желание.

Почему он делает это с ней? Что происходит?

Она ему нужна? А Даша?

Все эти вопросы всплыли чуть позже, когда Захар курил, а Оксана жадно пила воду из-под крана. Спускаться за бутылированной не было никакого смысла. Последний день Помпеи. Мир скоро рухнет.

Она вернулась из ванной и встретила его пристальный взгляд.

— Не знаю. — Он покачал головой. — Наверное, нужно выбрать, да?

Оксана швырнула в него пепельницей. За пепельницу она перед Дашей оправдается. За Захара — никогда.

Он затащил ее в кровать, обнял и долго говорил. О том, как все странно. О себе. О том, что Даша никогда не будет его женщиной. Она пребывает в королевстве зеркал, существует, пока может любоваться своим отражением, она — человек шоу и живет в той, другой реальности.

Они разговаривали как друзья и, как ни странно, это было хорошо.

Оксана понимала его. Понимала себя. И знала, что виноват не только Захар. Но и она. И Даша. Они все вместе бегут к финишу — глупо ненавидеть соперников, главное — добежать первой.

Поднимался рассвет, и Оксане довольно было уже того, что солнце, казалось, сегодня вставало нарочно для нее.

Но она ошибалась.

Даша точно знала — заспанное солнце в наряде из сизой дымки вытягивает лучи и лениво зевает только для того, чтобы она, Даша, вкусила прелести начинающегося дня.

Ей не спалось от восторга. От прелести дня без встреч, обязательств и нервных звонков отовсюду.

И Даша пошла на пляж. Растянулась на камушках, положила руки за голову.

И вспомнила. Когда Витя лежал вот так же, она любила усесться верхом и провести ладонями от его кистей по плечам, по подмышкам, по ребрам… Она с ума сходила от его тела.

Она была влюблена в него. На самом деле. И эта влюбленность ее пугала.

Приключения, авантюры — это пожалуйста, в любом количестве.

Но любовь…

Чтобы оценить прелести любви, надо пройти через такую мясорубку сомнений, терзаний, мучений, что она просто не могла себе этого позволить. Тем более рядом с Витей, которого на концертах девушки только что лифчиками не закидывали. И это вам не какой-нибудь сопливый секс-символ, а лидер, герой, кумир. Если бы он захотел, его фанаты взяли бы штурмом Кремль.

Она бы никогда из этого не выбралась. Неизвестно, что там в бассейне делала его фанатка, Даше нужен был повод, чтобы уничтожить зло в зародыше.

К тому же возраст. Сорок шесть — не предел для бурного романа, но смогла бы она любить его через десять лет?

Ей отчаянно его хотелось.

Нежные, как щенячьи лапы, лучи солнца щекотали кожу, от прозрачного гладкого моря веяло спокойствием, нежный ветерок нашептывал романтические глупости, и Даше даже нравилось вот так умиротворенно страдать.

Позвонить ему? А если он за это время женился на какой-нибудь бабище весом в сто пудов?

Тело вытянулось в струну. Его пальцы. Плечи. Мускулистые ноги. Глаза! Сколько жизни, сколько души в этих глазах!

И никаких безумных мамаш с приступами религиозной ярости на всех, кто не ест по утрам целого барана!

Захарчик… Утя-кутя, муся-куся. Что-то в нем было, но это не ее типаж.

Конечно, трудно — любить такого мужчину, как Витя. В нем нужно раствориться. Или отдать ему не меньше половины жизни.

А как? У нее столько дел! Силы ей нужны на себя. Но вдруг она сглупила и просрала свое счастье?

С Витей — мурашки по коже. Всегда.

Что она там гнала Оксане?

Влюбленность ни в кого?

Все так.

Но только когда был Витя, Даше казалось, что в следующий раз ее нога не ступит на землю — коснется воздуха, оттолкнется и тело устремится к Луне.

К верному спутнику всех мечтателей и тех, кто не видит себя под солнцем в мире таких приятных, но заурядных ценностей — семья, машина, яхта, счастливая старость…

А рядом с Захаром Даша пускала корни — глубоко в почву. А она ведь не дерево. Она — пыль одинокой звезды.

Какая у нее будет старость? «Моя бабушка курит трубку, в кошельке у нее три рубля»…

Когда она держала Витю за руку, у нее душа трепетала. Душа покрывалась теми самыми мурашками, которые секундой позже выступали на коже, вихрем неслись от макушки до пят.

Хотя, конечно, такого красивого мужчины, как Захар, у нее никогда не было.

Жизнь учит нас тому, что красота — не более чем товар. И не самый ценный, так как плюгавенькая Кейт Мосс пока все еще супермодель. Хотя на Синди Кроуфорд, безусловно, приятнее смотреть. Но с красотой, с ней как с творогом. Вот что такого в твороге интересного? Не кислый, не сладкий, в меру отвратительный. В детстве мы его ненавидим, а потом вдруг набрасываемся — чего-то не хватает.

Так и с внешностью — сегодня годятся Линда и Наоми, завтра — Кейт и Стелла, а послезавтра выведут бородатую женщину, и все побегут наращивать волосы на подбородке.

Если бы Даше лет двадцать назад было тридцать, она бы восторгалась каким-нибудь Хулио Иглесиасом… Ой нет! Только не это!

Ну Шоном Коннери. Хотя Де Ниро уже тогда был в расцвете славы. И несомненно, она бы уступила Коннери восторженным домохозяйкам, которым не хватает огня, и увлеклась бы Бобби. Бобби с ирокезом из «Таксиста» — одного из самых нудных и практически бессмысленных фильмов всех времен и народов.

Она всегда любила негодяев. Таких, рядом с которыми тебя не покидает ощущение, что вот ты откинешь одеяло, а там — змея подколодная. Хотя бы в виде фанатки.