— И жили меньше, — отозвалась с нижней полки Криста.

— Строго говоря, это не совсем верно. Да, они жили значительно меньше, чем сейчас, но у меня есть один друг, профессор математики, который любит пошутить насчет того, что в Средние века любой, кто ухитрялся дожить до тридцати лет, входил в историю. Однако факт тот, что если ориентироваться на средний показатель продолжительности жизни, то нужно учитывать, откуда человек родом. Это все равно, что говорить о среднем доходе в маленькой деревушке. Если туда переехали три миллиардера в надежде скрыться от уплаты налогов, а остальные жители с трудом сводят концы с концами, в результате, если взять средний доход, все окажутся чертовски богатыми. Среднее значение может ввести в заблуждение, если не учитывать определенные факты. Низкая средняя продолжительность жизни, о которой все говорят в контексте Средних веков, отчасти связана с высоким уровнем детской смертности. Серьезные специалисты выяснили: если человеку в то время удавалось достичь двадцати одного года, у него были все шансы прожить еще лет тридцать пять как минимум.

— А Дракула? Сколько прожил он?

— Некоторые утверждают, что он до сих пор жив, что он один из живых мертвецов. А реальный человек был убит в возрасте сорока пяти лет. Однако, как я уже говорил, весьма непросто понять, чем он занимался в тот промежуток времени. Известно, что он был в Молдове, вплоть до момента, когда его дядю Богдана Третьего убил родной брат. Также он проводил время в компании величайшего правителя Румынии всех времен — Стефана Великого, которого румынская православная церковь не так давно канонизировала, хотя тот мог убить человека, не моргнув глазом, если злился на него, что случалось довольно часто. Вы ни за что не поверили бы, что такого человека могут причислить к лику святых, даже если оставить в стороне то, что он был пьяница и бабник. Нужно сказать, он действительно был великим героем, но молдавского народа, а не румынского, как сейчас утверждает историческая пропаганда, поскольку в те дни понятия нации еще не существовало, даже в зародыше. Более того, хотя молдаване и мунтениане, жители теперешней румынской провинции Валахия, говорили на одном языке, они люто ненавидели друг друга. Если предстояло выбрать, заключить союз друг с другом или с турками, обе стороны, как правило, выбирали турок.

— Вы просто потрясающе отклоняетесь от темы.

Усмехнувшись, Чарльз свесился с края полки:

— Чем вы там занимаетесь, не йогой ли? Я никогда не умел сидеть в такой позе, даже когда занимался фехтованием.

— Серьезно, любому, кто пожелает что-то у вас узнать, придется ждать, пока вам захочется рассказать ему об этом, но злиться на вас невозможно, потому что уклоняетесь от ответа вы весьма очаровательно.

Чарльз снова растянулся на полке. Хорошее настроение постепенно вытесняло напряжение, отступавшее с каждой секундой. Он вернулся к рассказу:

— И Влад, и его кузен, которого, как нам следует помнить, сам папа римский назвал витязем Христовым, сбежали в Трансильванию. Присутствие Влада зафиксировано в Брасове, Сигишоаре и на съезде в Дьере, вместе с Янку де Хунедоарой, а также в Сибиу, где он и оставался вплоть до того, как сел на трон во второй раз. Так что некоторое время ему пришлось попутешествовать. Наш друг из номера в отеле, который так и не смог назвать свое имя, но несколько раз повторил, что приходится мне дядей… Так вот, у него была теория насчет того, чем Влад занимался в то время. Он вернулся от турок, получив образование, о котором я вам уже говорил. Это возвращение в страну, которую он не помнил, стало для него шоком. Не говоря уже о том, что его первое правление было слишком коротким и не слишком великим. Из него готовили воина, он умел воевать, но султан готовил его и к цивилизованной жизни султанского двора, и к слепому подчинению верховному командующему, как у турок. А в Тырговиште он нашел только грязь, сажу и вшей. Там не имели понятия о ваннах, в то время как о турецких банях знал весь мир. Есть в христианстве этот момент презрения к телу. Если говорить об Испании, то Ницше считал, что первой церковной мерой после Реконкисты — изгнания мавров — было закрытие публичных бань, а еще он добавлял, что их было в одной только Кордове двести шестьдесят. Мой коллега из Болонского университета написал феноменальное исследование о том, как воняла средневековая крепость. Вы же представляете эти очень узкие улочки с домами, стоящими так близко, что два человека могли коснуться друг друга с противоположных сторон улицы? Что ж, всякий раз, когда вы проходили по ним, вас могли окатить испражнениями, потому что все выливали содержимое ночных горшков прямо из окон на улицу. Болезни, которые выкашивали половину населения в рекордные сроки, — как думаете, по какой причине они процветали?

Криста не верила своим ушам. Неужели Чарльз настолько устал?

— Я знаю, вы думаете, что я ненормальный, но клянусь вам, все, что я говорю, правда. Например, спустя два века при дворе Короля-Солнце все перестали мыться. У короля и великой знати были слуги, приносившие им по утрам влажные полотенца, которыми протирали глаза. А эти огромные напудренные парики? Правила этикета требовали носить с собой специальную палку с крючком на конце, чтобы можно было почесать под ним. У короля был специальный стул с отверстием в сиденье, под ним стояло ведро. Король справлял нужду в присутствии всего двора и вставал только ради того, чтобы слуги его вытерли, тоже при всех. После этого благоухающее ведро уносили прочь мимо благородных графов и маркизов, а также сопровождавших их дам.

— Вы серьезно? — Криста чуть не свалилась на пол от удивления.

— Да. А как, по-вашему, это происходило в те времена?

— Не знаю. Никогда об этом не задумывалась.

— М-м-м… А Влад, который вырос в Адрианополе, блистающем чистотой, среди великолепного мрамора, по прибытии в Тырговиште едва не заболел желтухой. Оправившись от потрясения, вызванного обилием грязи, он пришел в ужас от жадности и хитрости знати. Плохо воспитанные, не уважающие никого, они с утра до ночи занимались только тем, что плели интриги. Единственное, что их интересовало, это возможность заграбастать как можно больше без последствий. С их точки зрения, правитель страны был их слугой, а не наоборот. В румынских землях, но не только там, они делились ресурсами с претендентом, которого поддерживало большинство. Положительным моментом можно назвать то, что никто не мог стать диктатором, а если это и происходило, долго он не жил. Все бояре хотели мира. Они были согласны платить дань туркам, христианам и всем остальным, лишь бы их оставили в покое. После того, как его свергли с престола, Влад пережил тот же опыт в Молдове, затем в Трансильвании, и даже при дворах Австрии и Венгрии. Сравнение блестящих дворцов турок с мрачными, холодными, вечно сырыми дворцами христиан давалось ему нелегко, а в довершение ко всему он унаследовал отцовский медальон ордена Дракона. Честь принадлежать к нему передавалась от отца к сыну. Поскольку тот факт, что его отца вычеркнули из списков ордена, не получил огласки, Влад унаследовал эту великую честь. Он был важным человеком. Несмотря на то, что он многому научился у турок, он был их пленником, и для них не осталось места в его сердце. Что, впрочем, не мешало ему видеть их лучшие качества. И, как любой сильный молодой человек, в жилах которого текла королевская кровь и который к тому же был кавалером именитого ордена, он вынашивал революционные идеи, хоть и не в сегодняшнем понимании этого слова. Он хотел изменить мир. Повсюду, куда бы он ни отправился, принимали его любезно, но холодно, однако он вовсе не желал быть вассалом. Ощущение неполноценности словно преследовало его. Он знал, что если хочет выжить и обрести самостоятельность, то должен объединиться с сильными мира сего — в политических интересах. Но, строго говоря, Влад Дракула был князем эпохи Возрождения. Прекрасно образованный, он обладал широким кругозором, позволявшим ему не отставать от своих современников из Венеции или Флоренции. И в то же время он нуждался в деньгах, чтобы создать войско и однажды купить добрую волю великих. Он много знал о торговых гильдиях и научился ценить их за знания и умения, а также презирать знать за бесполезность и тупое упрямство.