Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очень умная маркетинговая стратегия. Совершенно очевидно, что «Гуччи» делает это намеренно: сначала создает истерию, а потом просто выбрасывает на рынок недостаточное количество обуви.
Улица Глостер, возле залива, 17 часов 30 минут
У каждого здесь, на улице, естественно, по четыре мобильных телефона, рассованных по карманам. Из них, как минимум, один постоянно в работе. Электросмог на улице невероятный. Этому способствует еще и то, что связь по телефону в пределах Гонконга бесплатна, чтобы каждый мог как можно больше звонить — например, предварительно заказать у «Гуччи» полуботинки с пряжками.
Лан Квай Фонг, центр, 20 часов
Молодые британские консультанты по капиталовложениям, работающие в крупных брокерских фирмах, молодые британские журналисты, которые на двадцати квадратных метрах делят рабочие и спальные места со своими сослуживцами, это — Gweilos[161], белые привидения, и у них нет совершенно никакого шанса быть принятыми в китайское общество.
Они, правда, до глубокой ночи консультируют по-английски китайцев, поскольку иначе денег на громадную плату за жилье им не заработать, но они не обедают вместе с китайцами, они не ходят в китайские клубы, они не знают близко ни одного китайца, а потому они будут вытеснены и из нового Гонконга как в реальности, так и в сфере изображений: их бледнеющий символ, королева, в ближайшие дни исчезнет со всех почтовых марок, на денежных купюрах ее не видно уже давно. В противоположность молодым китайцам все эти европейцы, помимо прочего, на удивление, очень-очень плохо одеты.
А те последние несколько тысяч молодых британцев, которым не посчастливилось истязать себя работой в брокерских фирмах, а пришлось служить кельнерами по барам или как-то иначе влачить жизнь на периферии, и которые потому с притворной невозмутимостью британского среднего слоя называют самих себя FILTH (Failed In London, Try Hong Kong)[162], слоняются пока, будто веселые переводные картинки с самих себя, по всего лишь восьмидесятиметровому кварталу развлечений Лан Квай Фонга, в стельку пьяные, — а за ними наблюдают со стороны китайцы, которые когда-нибудь закроют им визу, потому что в барах «эспрессо», в которых британцы работают днем, они недостаточно пенисто взбили молоко для macchiato[163], заказанного торопящимся китайским бизнесменом.
Того, кто не старается изо всех сил, мгновенно выбрасывают с работы. Гонконг — не место для людей, которые хотели бы расслабиться. Художественной сцены здесь нет. Чтобы заниматься искусством, человеку необходимо свободное время, пространство и возможность потакать своей лености, а подобные вещи Гонконг не прощает.
Капитализм опять победил — но именно изощренно хитрый, изощренно жесткий азиатский капитализм, капитализм без профсоюзов и без законов о продолжительности рабочего дня на торговых предприятиях, капитализм, который не заботится о тех, кто не хочет ничего достигать. Теперь все здесь скоро станет китайским, это и есть готовое уже сейчас будущее, окончательный аут.
Улица Des Voeux, центр, 12 часов, полдень
Сегодня светит солнце, и, поскольку воскресный день, все домработницы города свободны. Они, почти без исключения, — филиппинки, и поскольку им негде больше встретиться и провести время, целый район центральной части города каждое воскресенье просто блокируется для транспорта. Сейчас они тысячами сидят на улицах, разворачивают пакеты с принесенной едой, передвигаются с места на место вместе со скользящими по земле тенями высотных зданий и развлекаются разговорами. Они показывают друг другу глянцевые журналы, помечают крестиком то, что скоро собираются себе купить, смеются и болтают — и ты вдруг замечаешь, насколько все это анархично, насколько не по-китайски и насколько красиво.
Слухи звонко гудят в тропическом воздухе. Последняя новость — легендарная вечеринка знакомств с Томом Крузом в Nilaya Arpora Guesthouse[165], восемь комнат которого можно снять на Рождество за девять тысяч долларов в неделю. Выкрашенные в синий и бежевый цвет комнаты названы по именам стихий и украшены золотыми солнцами и лунами.
— Ах, брось, «Нилая». Слишком много кича в духе Беаты Ведекинд[166], — говорят по этому поводу две лесбиянки лет сорока пяти, из Мюнхена. Они ориентируются в подобных вещах, ни в коем случае не хотят там жить и каждый год снимают вместо этого португальскую виллу с побеленной верандой, видом на Индийский океан и семью слугами.
Недалеко от их дома молодые, только что уволившиеся из армии израильтяне на тяжелых индийских мотоциклах Enf eld грохочут по рисовым полям, мимо прелестных португальских церквей, и их dreadlocks[167]весело развеваются в воздушном потоке.
Они чуть не сбивают нескольких поклонников «техно» из Глазго, которые ничего не замечают, потому что постоянно подбрасывают в себя экстази, спотыкаясь, бродят, охотясь за слухами, в поисках следующего рейва, который никогда не произойдет, или той хижины, где делают безукоризненный пирсинг, или просто омлета с золотисто-коричневой корочкой.
И потом их интересует слух о том, где и когда снова видели Чарлза Собхраджа — серийного убийцу, который в семидесятых и восьмидесятых годах убивал простодушных хиппи. Все это бессмыслица, но вместе с тем и правда: эти люди постоянно пребывают в поисках.
— Я испробовал уже много наркотиков, но ничто так не расширяет твое сознание, как Святой дух, — говорит молодой фанат Иисуса. Он — член свободного, не считающего себя сектой объединения молодых людей, которые действительно так себя называют: Фанаты Иисуса. Они отвергают догматичность христианства, поэтому разъезжают по свету, с длинными вьющимися волосами, и когда их спрашивают, на что они тратят время, они смеются и отвечают: «Ищем Иисуса».