Или другой пример — двое толстых русских, братья, которые вдруг замечают, насколько ласковыми могут быть маленькие индийские мальчики. Здесь денежный подарок, там швейцарские часы, полиция смотрит в сторону — обычный стереотип: наглая заносчивость с одной стороны, зависимость — с другой. Гоа по-прежнему остается перевалочным пунктом для множества европейцев, уставших от жизни в ашрамах — наверху в горах, у Махариши, или внизу, у Саи Бабы под Бангалором, все эти люди не нашли того, что искали, и утомились от долгого пребывания на чужбине.

Между тем для тех, кто еще нуждается в такого рода помощи, в швейцарском Regenbogen Verlag[180]— где же еще — только что вышел немецкий путеводитель Cool Guide Goa. На его задней обложке помещен следующий рекламный текст: «Две дюжины пляжей на любой вкус, на любой день, для любой компании. Танцы под пальмами. Транс в стиле Гоа ночи напролет, под полной луной. Секс-туры на мотоцикле Enfield. Легкие знакомства, нежные расставания. Visa. Security. Smoke. Ups & Downs. Классные разговоры с freaks, fans, scouts, trailf nders».

И пока ты еще всерьез раздумываешь, как можно устроить «классный разговор с trailfinders» и кто вообще подразумевается под trailfinders (trailfinders, это же — секундочку — следопыты, знатоки тайных троп), и пока так и сяк крутишь в руках путеводитель, а Гоа тем временем так и сяк сбывается по бросовым ценам, и тропы кажутся все более вытоптанными, а слухи и байки все более абсурдными — пока все это происходит, уже наступает апрель, и в Го а идет первый за этот год дождь.

И тогда, в конце апреля, наваждение рассеивается. Над землей бегут штормовые тучи, дует муссон, фанаты исчезают — они уезжают на север, в Гималаи, или в Англию, Германию, Данию, Японию и прочие страны, в которых жизнь им кажется сносной лишь летом, и когда они все отсюда сматываются, здесь наконец вновь наступает покой.

Многие дома, взятые в аренду на несколько месяцев за небольшие деньги, теперь пустуют. Затяжной дождь приносит запах гнили, несколько черепиц сваливаются с крыши, и кажется, будто быстро растущая благодаря дождю растительность не без умысла старается замаскировать то, что, наконец, должно быть опять спрятано. Воцаряется небывалый — хрустально-прозрачный, лениво-вегетативный — покой. Гоа, настоящее Гоа, по словам индусов, можно увидеть только во время муссонов. Шанти.

Я знаю, что вы, дорогой читатель, думаете, о да! Мол, в своих азиатских историях господин Крахт рассказывает одни небылицы. Он слишком многое приукрашивает. Он старается описать мир более приятным, чем тот есть на самом деле. Но жизнь в Бангкоке — не бесконечное чаепитие на террасе Oriental Hotel. Быть такого не может, думаете вы, чтобы дома у господина Крахта то и дело появлялись все эти странные писатели и сомнительные хорватские послы и чтобы они целыми днями ничего другого не делали, кроме как болтали о сандалетах Prada, слушали Иму Сумак[181]и читали друг другу стихи Т. С. Элиота. Где же тогда все земное — где грязь, повседневность, где то, что считается нормальным? Где банальные служащие и еще более банальные секс-туристы, где бедность и отчаяние?

Поэтому, дорогой читатель, сегодня я хотел бы, наконец, поведать вам об одной из странных теневых сторон города. А именно — о своих переживаниях в немецком посольстве. Все было так: паспорт моей спутницы оказался просроченным, и она подала заявление о выдаче ей нового. А поскольку моя спутница не привыкла обременять себя такими вещами, я предложил, что сам заберу ее новый заграничный паспорт. Итак, ровно в восемь тридцать утра я стоял во внутреннем дворе немецкого посольства — аккуратно причесанный, с соответствующей бумагой в руках.

Нужно было вытянуть номер очереди, стало быть, я его вытянул и принялся ждать. Я уселся на стул, откусывал по кусочку от круассана, который мне дала с собой моя спутница, и рассматривал внутренний двор. Светило солнце, и несколько воробьев дрались за крошки под моим стулом.

Весь внутренний двор заполняли немцы, одни мужчины. Они сидели на скамейках или стояли, прислонившись к стенам посольства, и сильно потели, хотя было еще рано и совсем не так жарко. Все пришли в шортах и облегающих футболках, среди них было много усатых. Здесь собрались, наверно, человек триста. Я долго смотрел на этих немецких мужчин, прежде чем заметил, что каждый из них привел с собой женщину — таиландку. Некоторые женщины держали своих немчиков за руку, иные стояли в сторонке, стыдливо уставясь в землю или обкусывая ногти.

В чем секрет притягательности одутловатых, очевидно немытых немцев для изящно-миниатюрных, приличного вида таиландок? Очень просто: все эти женщины ждали виз. Мужчины пообещали, что женятся на них, и теперь они ждали разрешения поехать в Германию, на холодную родину своих новых мужей. Все это настроило меня на задумчивый лад, и я сам не заметил, как доел круассан.

Рядом со мной какой-то мужчина заполнял формуляр, а я заглядывал ему через плечо. Он, похоже, был здесь, во внутреннем дворе немецкого посольства, единственным немцем, который не привел с собой таиландки. Зато его сопровождала немецкая женщина. Она явно исполняла роль дирижера и подсказывала ему, что писать, я же наклонился поближе, чтобы прочесть фамилию, которую он только что внес в предусмотренную для этого графу. Он написал: «Супруги Эенбом».

Господину Эенбому было, вероятно, лет шестьдесят. Заполняя бланк, он непрерывно дымил сигаретой, а волосы он зачесал от левого уха наверх, чтобы прикрыть лысину. В нагрудном кармане его рубахи с короткими рукавами торчало несколько шариковых ручек. Не знаю почему, но мне понравился господин Эенбом. Он, как ни странно, сразу производил впечатление честного человека. Я вгляделся пристальнее. В верхней части его формуляра был изображен федеральный орел, а под ним значилось: «Заявление с просьбой о предоставлении помощи в немецкое посольство, Бангкок».

Знаю, что вести себя подобным образом неприлично, но теперь я просто не мог удержаться от того, чтобы заглянуть в формуляр еще раз. Капля пота скатилась с носа господина Эенбома и упала на бумагу. Госпожа Эенбом, недовольно хмыкнув, что-то сказала мужу. Господин Эенбом кивнул, поправил соскользнувшие с лысины пряди волос и написал на листке следующее: «Моя жена и я забронировали в авиакомпании LTU билет в Бангкок. Но оказалось, что в банкоматах Бангкока я не могу получить деньги по карте ЕС. Я не знал об этом заранее. Мой лимит по Mastercard тоже уже превышен. Теперь мы остались совершенно без денег, а наш обратный полет (LTU) в Германию состоится лишь через две недели. Мы просим о помощи».

Я откинулся на спинку стула. Черт побери! Я вдруг почувствовал величайшее уважение к работе немецкого посольства. Разве такое бывает? Как грандиозно, как демократично, как любезно — совершенно не по-немецки. Я сразу пришел в прекрасное настроение, наклонился к чете Эенбом и сказал: