– Все как обычно. Если честно, победа меня мало интересует. Я рад, что смогу услышать ваше новое произведение, маэстро.

Его восторженный взгляд не оставлял сомнений, что комплимент искренний, и я смутился. Аллен Хюберт нравился мне все больше и больше. Его честность подкупала.

– Коя!

Кто-то еще приближался к нам, пробираясь через толпу.

– Тристан! – Я был безмерно счастлив видеть друга. Казалось, с нашей последней встречи прошла вечность.

– Я волновался за тебя. Как ты, в порядке? Слышал, что Крейзер допрашивал тебя. Интересовался Баэлем?

– Нет, он вызывал меня по другому делу. Но все хорошо, отец мне помог.

Нахмурившись, Тристан собирался что-то сказать, но, увидев Хюберта и Лиан, передумал. Они уже собирались уходить, как вдруг Тристан схватил Аллена за руку.

– Как ваш друг, Коллопс Мюннер?

– Не знаю, мы давно не общались. После смерти невесты он никого не хочет видеть, даже меня.

Тристан помрачнел, выпустив руку Хюберта. Подождав, пока тот отойдет, я поинтересовался:

– Почему ты спросил про Коллопса?

– В последнее время про него ходят странные слухи. Но ты не переживай, это так, пустяки. – Он улыбнулся.

– Ясно. Скажи, а Баэль тоже здесь?

– Разумеется. Разговаривает с отцом.

Убедившись, что Баэля нет поблизости, я наклонился к Тристану и спросил шепотом:

– Как мне себя вести?

– Мне кажется, вам лучше не пересекаться до конца конкурса, – с трудом подбирая слова, ответил друг.

Я не успел ничего ответить: к нам шел граф Киёль, одетый в изысканный белый фрак. На меня накатила волна ужаса, и я попытался скрыться, но уже через мгновение граф стоял рядом, ослепительно улыбаясь.

– А вот и вы. Один из главных претендентов на титул де Моцерто.

Я беспомощно огляделся по сторонам: вокруг нас стала собираться толпа. Граф будто обладал даром притягивать людей.

– Слышал, что вы замешаны в какой-то темной истории. Если требуется моя помощь – не стесняйтесь, постараюсь сделать все, что в моих силах, – мягко пообещал граф.

Я больше не мог делать вид, что не замечаю его. Это было как минимум невежливо, учитывая, что он не желал мне ничего плохого.

– Спасибо за предложение, но, право, не стоит. Моя проблема скоро должна разрешиться.

– Надеюсь на это. – Граф перевел взгляд на моего собеседника. – А вы, должно быть, Тристан Бельче? Наконец-то я встретился с тем, для кого открыты любые двери Эдена.

– Вы преувеличиваете.

Людей, наблюдающих за нами, становилось все больше. Наверное, Тристан не меньше графа привлекал внимание публики.

Иностранец продолжал говорить лестные слова, а мне хотелось лишь одного – скрыться куда-нибудь от потока похвалы. Но моим мечтам не суждено было сбыться: граф решил представить меня другим судьям. Разве я мог отказаться?

Киёлю не составило труда разыскать их в толпе, и уже через мгновение я стоял перед людьми, которые вскоре должны были определить мою судьбу.

Указывая на меня, граф шутливо произнес:

– Печально, что в Эдене так много талантов, но слава одного-единственного человека не дает им засиять в полную силу. Пообещайте мне здесь и сейчас, что вы приложите все усилия, чтобы о таких гениях, как господин Морфе, узнали все.

Судьи засмеялись. Я последовал их примеру, чувствуя себя очень неловко. Внезапно я осознал, что Тристана уже нет рядом: видимо, ускользнул, как только представилась возможность. Чувствуя себя преданным, я повернул голову, рассматривая многочисленных гостей, как вдруг натолкнулся на ледяной взгляд Баэля, который предназначался мне. Шумный зал будто пропал из фокуса, я не слышал и не видел ничего, кроме его глаз.

– …не так ли, господин Морфе?

В себя я пришел, когда вдруг кто-то дотронулся до моего плеча. Граф коснулся меня тростью, чтобы привлечь внимание.

– Прошу прощения, не могли бы вы повторить свой вопрос?

– Я хотел узнать о произведении, с которым вы планируете выступать. Наверняка за то время, что пробыли дома, вы подготовили композицию, достойную всеобщего восхищения.

– Я бы не сказал, что она восхитительная, но у меня и правда есть новое произведение.

Публика вокруг зашепталась в предвкушении. Граф, крайне заинтригованный, хотел было спросить что-то еще, но я решил, что с меня хватит.

– Боюсь, мне пора идти. Приятного вечера! – попрощался я и быстро протиснулся сквозь толпу.

Баэль. Я и сам не понимал, зачем иду к нему. Но, столкнувшись с ним взглядом, не подойти не мог.

«Коя, ты должен спокойно принимать восторженные отклики. А ему следует поделиться своей славой», – твердил я самому себе, пытаясь догнать Антонио, но видел лишь его удаляющуюся спину.

– Эй!

Его отношение ко мне, этот вечный сарказм в его словах меня не волновали.

– Баэль!

Он наконец-то остановился и медленно повернулся. Я ожидал снова увидеть презрение на его лице, но оно не выражало абсолютно ничего. Баэль внимательно разглядывал меня, как будто некую диковинку.

– Я думал, ты будешь меня игнорировать.

Поборов раздражение, к которому примешалось разочарование, я неловко улыбнулся и произнес то, что говорил всегда. Фразу, ставшую неотъемлемой частью меня самого:

– Прости, я был неправ.

Его музыка занимала огромное место в моей душе, и я хотел заслужить право стать его истинным ценителем.

Какое-то время Баэль задумчиво смотрел на меня, а затем к нему вернулось привычное высокомерие.

– Прощать умеют лишь великодушные.

Я попытался улыбнуться, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.

Знаменитое выражение принадлежало одному из королей Анакса. Как-то он застал жену в объятиях рыцаря, которого считал одним из самых преданных ему людей. Молодой любовник пал к ногам короля, моля о пощаде, и владыка Анакса, подарив ему милосердную улыбку, произнес эту фразу о прощении, оставшуюся в веках, после чего заколол мечом стоявшую рядом жену.

– Ты… ты ведь пошутил?

– Думай что хочешь, – ответил Баэль, переводя взгляд в центр зала, туда, где находился граф Киёль.

Мне было больно от его слов, но я не подал виду и даже смог выдавить слабую улыбку.

– Он довольно странный, как думаешь?

– Возможно.

К счастью, Баэль не выглядел разочарованным. Конечно, он был уверен, что завтра именно ему достанутся лавры победителя. Интересно, с чем он будет выступать?

– Как здорово, что вы помирились! Молодцы, что разрешили по-взрослому свою детскую ссору. – Голос Тристана вырвал меня из раздумий.

Друг, закинув руки нам с Баэлем на плечи, широко улыбнулся. Я улыбнулся в ответ, а вот молодой гений никак не отреагировал, продолжая прожигать взглядом фигуру графа. На его лице застыло выражение, которое я никак не мог понять. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

Вечер был уже в самом разгаре, но отца я до сих пор не видел. Наверное, сегодня ему пришлось срочно заняться составлением важных документов, возможно полулегальных.