– Все так, – ответил Колесов.

– Тогда найди мне, кому подражал наш серийник, убивая парня из мешка, проститутку, ну и двух девушек-студенток. Судя по всему, подобное убийство, раз оно помечено цифрой четыре, должно было произойти в промежуток между временем действий Мосгаза и Убийцы женщин в красном. Это либо середина или вторая половина шестидесятых, либо начало семидесятых…

– Я понял, Сергей Иванович.

– И еще, – немного подумав, произнес Шамов. – Подготовь-ка мне список всех московских маньяков в хронологическом порядке. Всех! – поднял вверх указательный палец старший следователь-криминалист. – От первого и до последнего. Выполнять!

– Есть, товарищ майор юстиции.

* * *

Поездка в отдел МВД по Таганскому району практически ничего не дала. Экспертное заключение готово еще не было, но по всему было ясно, что женщина умерла от ножевого ранения в сердце. Ни денег, ни украшений при трупе обнаружено не было. Из свидетельских показаний – только протокол допроса жителя дома двадцатилетнего студента Игоря Кондратьева, обнаружившего труп Натальи Сергеевны и позвонившего в полицию. Никаких улик, никаких отпечатков пальцев на двери квартиры, кроме самой ее хозяйки, обнаружено не было…

Когда Шамов вернулся в отдел, его встретил сияющий Колесов.

– Все сходится, Сергей Иванович! – с жаром заявил помощник старшего следователя-криминалиста. – Все пять убийств «Сапожника» имитируют убийства маньяков прошлых лет. Причем идут они строго в хронологической последовательности.

– Давай-ка по порядку, Толя, – решил немного охладить пыл лейтенанта юстиции Шамов. – И поспокойнее…

– Хорошо… Вот список всех московских маньяков, что вы просили меня подготовить, – помахал внушительным количеством листков в руках Колесов. – Первой в нем идет Дарья Николаевна Салтыкова, маньячка-садистка и серийная убийца. Известная нам еще по школьной программе как Салтычиха. Ее наш Подражатель пропустил. Наверное, потому, что у него нет крепостных крестьян. – Шутка у Колесова получилась не очень удачной и не вызвала у Шамова даже легкой улыбки. – А может, он решил начать с двадцатого века, – продолжил Колесов. Поскольку первым маньяком, одно из убийств которого сымитировал наш Подражатель, был Артур Куликовский по прозвищу Ножевик, которое сам себе и придумал. Он отметился в феврале тысяча девятьсот двенадцатого года. Именно с этого времени в Москве стали находить трупы проституток с многочисленными ножевыми ранениями. И первой жертвой была Анна Веске, билетная проститутка двадцати двух лет. Ножевик сначала изнасиловал ее, причем в изощренной форме, потом задушил, а затем нанес уже мертвой более двух десятков ножевых ранений… – Колесов замолчал и выразительно посмотрел на Шамова: – Как вы думаете, где было совершено это убийство?

Сергей Иванович чуть подумал и ответил:

– В одной из гостиниц на Тверской.

– Именно! – воскликнул лейтенант юстиции. – Это убийство было совершено в гостинице «Бристоль» на Тверской. Наш Подражатель тоже убил проститутку в гостинице на Тверской. Причем сначала задушил, а потом нанес, уже мертвой, двадцать четыре ножевых ранения. Это была его первая жертва. Все сходится, Сергей Иванович.

– А что было дальше с этим Артуром Куликовским? – поинтересовался Шамов.

– Он продолжал душить и резать проституток. Дошло до того, что московские барышни легкого поведения стали отказываться работать! Когда по весне тринадцатого года в одной из меблированных комнат – так еще назывались гостиницы для приезжих – было найдено еще одно тело задушенной проститутки, вдоль и поперек истыканное ножом, Московский уголовный сыск бросил на поимку Ножевика все свои лучшие силы. Ловили его целый год. За это время Ножевик убил еще с пяток девиц-блудниц, и это только доказанные эпизоды. Наконец, маньяка поймали с поличным в гостинице на Сретенском бульваре. И определили его для психического обследования в психиатрическую клинику, знаменитую «Канатчикову дачу», она же бывшая «Кащенко». Оказалось, что Куликовский не псих, не шизофреник, а самый настоящий маньяк-садист. В пятнадцатилетнем возрасте его совратила развратная женщина в два раза старше его по возрасту, стала с ним жить, обучила его разным любовным приемам, а потом бросила его и вдобавок наградила сифилисом. И в отместку Куликовский начал мстить проституткам и просто красивым и соблазнительным женщинам. В тысяча девятьсот четырнадцатом году над Артуром Куликовским состоялся суд. По вердикту присяжных, он получил двенадцать лет каторжных работ, но на этапе к месту каторги его убили уголовники.

Колесов умолк и вопросительно посмотрел на Шамова.

– Занятная история, – изрек Сергей Иванович. – Давай дальше.

– Убийство на Пушкинской набережной, помеченное нашим Подражателем под номером «два», один в один повторяет убийства первого советского маньяка, московского извозчика Василия Комарова-Петрова. Убивать начал в тысяча девятьсот двадцать первом году. В двадцать третьем году его поймали. На его счету более тридцати убийств. «Работал» он так: на конном базаре находил приезжего с деньгами из деревни или села, который приехал в Москву купить лошадь, предлагал продать свою, просил недорого, покупатель соглашался, и Комаров приглашал покупателя к себе домой якобы для оформления бумаг по купле-продаже лошади. Дома Комаров выставлял бутылку водки, угощал покупателя, потом проходил к комоду, где у него якобы лежал «пашпорт» на лошадь, доставал из комода сапожный молоток, заходил сзади и тюкал гостя что есть силы по темечку. После чего раздевал догола, связывал, засовывал в мешок из-под овса и оставлял до ночи в кладовке. А ночью, погрузив мешок на телегу, вывозил его куда-нибудь в развалины и прятал. Но чаще всего он вез мешок с трупом на набережную Москвы-реки за Нескучным садом и сбрасывал в реку. Набережная эта называлась тогда Нескучной, а теперь ее название – Пушкинская… – после этих слов Колесов сделал паузу и посмотрел на Сергея Ивановича. Он хранил молчание. И Анатолий продолжил: – Одно из первых убийств Комарова-Петрова едва не закончилось неудачей. Он тюкнул жертву молотком по темечку, посчитал человека убитым, стал раздевать его, и тут «убитый» ожил и стал от него отбиваться. Да так, что едва не порешил самого Комарова. Спасло маньяка-извозчика то, что под его руками оказалась веревка, которой он собирался связать труп, чтобы потом засунуть его в мешок. Этой веревкой он и задушил недобитого покупателя. С тех пор после удара молотком Комаров всегда душил жертву веревкой. Для верности. А что касается нескольких зернышек овса в мешке, так именно найдя их, у следователей и криминалистов Московского управления уголовного розыска и появилась версия, что убийца имеет лошадь и, скорее всего, работает извозчиком…

– Ясно, – заключил Сергей Иванович.

– Что ясно? – спросил шефа Колесов.

– Что наш Подражатель так же хорошо изучил материалы по маньякам, как и ты. Эрудит, твою мать, – в сердцах буркнул майор Шамов. – Дальше давай…

– Дальше по хронологической последовательности идет Мосгаз. Убийство мальчика в доме на Балтийской улице в шестьдесят третьем году наш Подражатель точь-в-точь сымитировал двенадцатого июля. А вот убийство двух девушек-студенток под номером четыре двадцать седьмого июля – это имитация одного из убийств московского маньяка Бориса Гусакова, прозванного Охотником на студенток. Этот Гусаков промышлял убийствами пять лет, с тысяча девятьсот шестьдесят третьего года до шестьдесят восьмого. Убийство, которое сымитировал Подражатель, – так теперь Шамов и Колесов стали называть высокого серийного убийцу с горбинкой на носу, – произошло в марте тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. Гусаков познакомился тогда с двумя студентками из Московского энергетического института, заманил их как-то на чердак институтского здания и забил их до смерти обрезком водопроводной трубы. Одну из девушек маньяк изнасиловал, потом раздел их догола и расположил трупы так, что их положение имитировало половой акт. В таком положении и были найдены тела жертв. Вместе с обрезком трубы со следами крови обеих девушек и отпечатками пальцев убийцы… – Лейтенант юстиции Колесов оторвался от своих бумаг и добавил: – Наш Подражатель для совершения убийства вместо чердака выбрал студенческий сквер, а в остальном все опять сходится: две девушки, студентки Московского энергетического института, одна изнасилована. Обе раздеты догола и уложены убийцей так, что изображают лесбийский половой акт. И обрезок водопроводной трубы со следами крови также оставлен на месте преступления. Правда, на нем нет…