— Принеси лампу, Доменико, — распорядился Антонио. — И отбери заклинания, не пострадавшие от огня.

Паоло поспешил вернуться на кухню, не дожидаясь, когда и его попросят помогать. Костер подсказал ему одну мысль.

— Есть еще немного фарша, — говорила Роза. — Может, рискнем приготовить его?

— А почему бы вам, — вмешался Паоло, — не пойти с провизией в столовую? Я разожгу там очаг, и кухарничайте себе на здоровье.

— Этот малец — гений! — обрадовался Марко.

Они так и сделали. Роза занялась фаршем, Марко сварил какао. Сначала накормили младших, в число которых попал и Паоло. Он сидел на одной из длинных скамеек, размышляя; если бы не мысли о Тонино и о Старом Никколо, который больной лежал наверху, он мог бы считать себя почти счастливым. Особенно уютно стало, когда ему на колени вдруг шлепнулся теплый ком — скопление когтей и железных мускулов. Бенвенуто тоже недоставало Тонино. Теперь он с каким-то отчаянием терся о Паоло, но не мурлыкал.

Роза и Паоло как раз вставали из-за стола, торопясь уложить детей спать, когда в ночной тьме за домом раздался громкий гул.

— Силы небесные! — воскликнула Роза и открыла дверь во двор.

В столовую ворвался перезвон, неровный металлический звук — быстрый, бурный. Ближайшее «бум-бум-бум» раздавалось совсем рядом. Это мог быть только колокол Сант-Анджело. За ним благовестил колокол Собора. А дальше, где близко, где далеко, слабо и заунывно, все колокола во всех церквах Капроны звонили и трезвонили, гудели и гремели. Коринна и Лючия вернулись бегом, их лица оживились от холодного бездумного возбуждения.

— Война! Герцог объявил войну! Марко сказал, что ему, наверное, лучше уйти.

— Нет, нет! — вырвалось у Розы, — Подожди. Кстати, Лючия…

Лючия бросила быстрый взгляд на котелок в очаге.

— Пойду отнесу тете Джине рецепт, — пролепетала она и сразу убежала.

Марко и Роза обменялись взглядами.

— Против нас три государства и никаких заклинаний для войны с ними, — сказал Марко. — Вряд ли нам с тобой предстоит жить вместе долго и счастливо.

— Мистер Нотти говорит, что завтра призовут последний резерв, — ободряюще сообщила Коринна. Но тут ее глаза встретились с глазами Розы. — Пошли, ребятки, пошли, — затараторила она, собирая четверых малышей. — Пора бай-бай.

Пока детей укладывали, Паоло сидел, поглаживая Бенвенуто. Он чувствовал себя потерянным, как никогда. Неужели, подумалось ему, уже завтра солдаты из Флоренции, Сиены и Пизы смогут войти в Капрону? Будут ли пушки стрелять на улицах? Ему представилось, как от Собора отлетают большие мраморные осколки, как проваливается Новый мост, несмотря на все вложенные в него заклинания, как вражеские солдаты тащат визжащую Розу. Он понимал, что все это может произойти на самом деле и еще до конца недели.

Тут его внимание привлек Бенвенуто. Без всяких сомнений, Бенвенуто пытался ему что-то сказать. Паоло видел это по обвиняющему взгляду его желтых глаз. Но понять его не мог, не умел.

— Я попробую, — сказал он. — Я постараюсь.

На мгновение у него создалось впечатление, что Бенвенуто обрадовался. Ободренный, Паоло наклонил к коту голову и уставился в его колючую кошачью физиономию. Но у него ничего не вышло. Все, что он смог вынести из их общения, была возникшая в уме картина — огромное прекрасное здание с фасадом из цветного мрамора.

— Церковь Сант-Анджело? — спросил он неуверенно.

Хвост Бенвенуто все еще раздраженно хлестал туда-сюда, когда вернулись Роза и Марко.

— Ну конечно! — воскликнула Роза, обращаясь к Марко. — Опять наш Паоло хочет взять на свои плечи все беды Дома Монтана.

Удивленный, Паоло поднял глаза.

— Иногда ты прямо вылитый Антонио, — заметил Марко.

— Я не могу понять Бенвенуто, — в полном унынии пожаловался Паоло.

Марко уселся на стол рядом с ним.

— Значит, Бенвенуто придется найти какой-нибудь другой способ объяснить, что ему нужно, — заключил Марко. — Он умный кот. Умнейший из всех, каких я знаю. Он придумает.

Марко протянул руку, и Бенвенуто позволил ему погладить себя по голове.

— Ну и уши у вас, сэр Кот, — проговорил Марко, — точь-в-точь как у репейника, только без шипов.

Роза тоже взобралась на стол, пристроившись по другую сторону от Паоло.

— Что тебя гложет, Паоло? Тонино?

Паоло кивнул:

— Никто не хочет поверить мне, что его похитил вражеский кудесник.

— Мы верим, — сказал Марко.

А Роза добавила:

— Знаешь, Паоло, даже хорошо, что он похитил Тонино, а не тебя. Тонино перенесет это куда спокойнее.

Озадаченный Паоло спросил:

— Почему вы оба верите в этого кудесника, а никто другой о нем и слышать не хочет?

— А почему ты считаешь, что он существует? — ответил Марко вопросом на вопрос.

Даже перед Розой и Марко у Паоло не повернулся язык рассказать о своем недостойном общении с девчонкой Петрокки.

— В конце схватки Корсо окутал ужасный туман, — выдавил он из себя.

Роза и Марко подпрыгнули от удовольствия и ударили в ладоши над головой Паоло:

— Сработало! Сработало!

А Марко добавил:

— Мы все время ждали, что кто-нибудь да упомянет туман на Корсо. Ведь он как-никак сыграл свою роль? Подействовал как обратное заклинание?

— Да, — подтвердил Паоло.

— Это мы наслали туман, — сказала Роза. — Марко и я. Мы надеялись предотвратить столкновение, но, поскольку на него пошли все чары Капроны, нам понадобилась уйма времени на этот туман.

Паоло попытался переварить услышанное. Значит, надо позаботиться о той части доказательства, которая не зависит от слов девчонки Петрокки. А может, этого кудесника вовсе и не существует. Может, Тонино и в самом деле заперт в Доме Петрокки. Паоло вспомнил, что Рената, пока не развеялся туман и она не узнала, кто он такой, словом не обмолвилась о пропаже Анджелики.

— Послушайте, — обратился он к Розе и Марко, — пойдемте со мной в Дом Петрокки и выясним, там ли Тонино.

От него не ускользнуло, что Роза и Марко обменялись взглядами над его головой.

— Зачем? — спросила Роза.

— Затем… — начал Паоло. — Затем… — Необходимость убеждать их разом внесла ясность в его мозги, — Затем, что Гвидо Петрокки утверждал, будто Анджелика тоже пропала.

— Боюсь, мы не сможем, — сказал Марко тоном искреннего сожаления. — Если бы ты знал, какие уважительные у нас причины, ты бы понял.

Но Паоло не понимал. Он знал: что касается этих двоих, то дело не в трусости, или в высокомерии, или в чем-то подобном. И от этого их отказ поверг его в еще большее отчаяние.