litbaza книги онлайнРазная литератураО смелых и умелых. Рассказы военного корреспондента - Николай Владимирович Богданов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 53
Перейти на страницу:
эта мельница построена как раз на протоке, соединяющей озёра Бюля и Юля Ярви. Стоит разрушить плотину или открыть вешняки, уровень воды в Юля Ярви понизится, и лёд действительно осядет на подводные скалы… И если в это время сядут наши самолёты…

У меня мурашки пошли по коже, как у проигравшего водяного Юли.

— Товарищ Шереметьев, — сказала я, подавляя дрожь, — метель утихла. Нам нужно идти к самолёту. В гостях хорошо, а дома лучше.

— Да, да, — вмешался старик, — если торопитесь, вам надо скорее идти. Один порыв бури пронёсся, за ним налетит второй.

— Без лыж я не дойду. Я и шагу не могу больше сделать в таком рыхлом и глубоком снегу, — сказал Шереметьев.

Когда выяснилось, что в доме только одни лыжи и то женские, на которых ходит Импи, Шереметьев огорчился, а я сказала:

— Ладно, вы подождите здесь, товарищ инженер. Я сбегаю на лыжах к нашим — они здесь недалеко — и пришлю за вами собачью упряжку. Прокатитесь с ветерком… Вы одолжите мне свои лыжи? Не бойтесь, в залог я вам оставлю офицера! — обратилась я к Импи.

Она пожала плечами, словно не понимая. Но, когда я вышла в сени, поманив за собой Шереметьева, она прокралась за нами бесшумно, как кошка.

Я попросила инженера помочь мне приладить к ногам лыжи и, когда он нагнулся, успела шепнуть:

— Оставайтесь и будьте начеку. Караульте Импи. Следите за мельницей. Оставляю гранаты и ракетницу. В случае нападения… Тсс! Ни слова, нас подслушивают.

Шереметьев ответил глазами, что понял.

— До скорого свидания! — сказала я громко и скользнула прочь от крыльца.

Вначале я шла по льду ручья, вытекающего из Юля Ярви. Но он был слишком извилист. Пробираясь между гор, разделяющих озёра Юля и Бюля Ярви, он петлял, как заяц. Лучше было подняться на водораздел и потом съехать с горы прямо к нашему аэродрому.

Снег снова повалил густо, хотя ветер утих. Сквозь снегопад все предметы казались неясными и движущимися. Корявую северную ель я принимала за волка; скалу, торчащую из-под снега, — за человека. И часто хваталась за револьвер.

Когда я стала подниматься на гору, позади вдруг раздался удивлённый крик:

— Импи!

Сердце у меня так и упало. Кто же это меня принял за Импи? Уж не тот ли, для кого она пекла пироги?

Я ускорила подъём, стараясь поскорее добраться до вершины. Там я так припущусь с горы, что меня никто уж не догонит!

Очень тревожно мне стало за Шереметьева. Но ведь у него пистолет и пара гранат… И голова на плечах.

Собрав все силы, я наконец выбралась на гору. Снег на плоской вершине был твёрдый, как лёд. Лыжи разъезжались, не оставляя следов. Я несколько раз упала. Испугалась, когда подвернула ногу. А что, если не дойду! Если не успею предупредить, и все получится наяву, как в сказке! Сядут на лёд наши самолёты, а он…

Облака вдруг разорвались, проглянула полоса чистого неба. Я глянула вниз и увидела там, вдалеке, дымки, поднимавшиеся из солдатских землянок. До них было километров семь крутого, неровного спуска среди скал и корявых ёлок.

Страшно было решиться на такой спуск. Страшно, а нужно. Скатывалась я с больших гор, но с таких ещё не каталась. Зажмурила глаза и скользнула вниз.

Лыжи пошли ходко, все больше разгоняясь. Открыла глаза и стала лавировать между скал и деревьев, стараясь править не по прямой, а наискось, чтобы спуск был не так крут. Однажды я оглянулась, и сердце похолодело: за мной мчался неизвестный лыжник. Он был в капюшоне, в белом халате. И шёл прямо, по крутому спуску, ловко обходя все препятствия. Вот он повернул мне наперерез и со страшной быстротой пронёсся прямо у меня перед носом, обдав вихрем снежной пыли.

При этом он заглянул мне в лицо. И я успела заметить злой, ястребиный взгляд, небритый подбородок и карабин под распахнутым халатом.

«Всё кончено! — подумала я. — Он убедился, что я не Импи, и сейчас срежет меня меткой пулей».

На полном ходу резко затормозила и сумела повернуть за большую скалу. Обогнула одну, спряталась за другую. Стала петлять, как лиса, удирающая от волка. Только бы не упасть, только бы не наскочить на камни… Ветер свистел в ушах. Снежная пыль забивала глаза.

Вдруг передо мной возник огромный снежный наддув, громадным пузом нависший над крутым, скалистым берегом озера. Раздумывать некогда — я направила лыжи прямо. Будь что будет — прыгают же люди с трамплинов и не разбиваются…

Лишь только коснулась наддува, как вдоль скалы образовалась трещина, и вся огромная масса снега стала оседать, обрушиваясь вниз. Вслед за мной весь снег пришёл в движение. Я неслась впереди огромной лавины.

«Ну, — подумала я о моём преследователе, — если он попадёт в обвал, конец ему…»

И в этот момент я почувствовала, что лечу в пропасть. Закрыла глаза… и очнулась внизу, в холодном сугробе. Левая лыжа сломалась, правая слетела с ноги вместе с унтом.

Выбравшись из-под снега, я освободила левую ногу от лыжи и в одних носках побежала по укатанному озеру к палаткам и землянкам аэродромной команды.

Солдаты охраны, мотористы, воентехники выбежали на грохот лавины. И, увидев меня, несколько человек бросились навстречу, подхватили на руки и внесли в тёплую санитарную палатку.

— Товарищи! — успела сказать я. — Там, на ручье, мельница… Если её взорвут… лёд аэродрома рухнет… Там Шереметьев в руках диверсантов! Скорей… — и потеряла сознание.

…Быстро собрался наш лыжный отряд и по моим следам явился на старую мельницу. Вешняки плотины были открыты.

Вода уходила из озера. Шереметьев, раненный ножом в спину, лежал, уткнувшись носом в снег. А Импи и след простыл!

Она была хозяйкой притона фашистских диверсантов, стирала и гладила им белые халаты, пекла пироги, кормила рыбой. Пойманные враги показали, что они готовились подловить наши самолёты на опасном льду Юля Ярви. Вот какая беда грозила нам, не разгадай я случайно тайного смысла забавной сказки про водяных!

Конечно, наши сумели остановить воду, сохранить ледовый аэродром, и бомбовый удар по гитлеровским подводным лодкам, спрятавшимся в одном из северных фиордов, был нанесён. Но Шереметьев долго ещё провалялся в госпитале и, когда я навещала его, говорил:

— Сам виноват: не поверил вашим словам — не остерёгся Импи. Теперь буду знать, что на войне всякое бывает — и сказка иной раз выручает.

Железный ангел

Подготовка к первому боевому вылету началась, как и всегда, ночью. По хриплому крику петуха, живущего у мотористов под печкой и

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 53
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?