Я бросаюсь к нему:

– Варианты есть всегда. Ты не можешь просто взять и бросить школу и футбол.

– Могу, – говорит он. – Прошу тебя, не надо больше переживать за меня.

– Нет, Вик, тебе придется смириться с этим, потому что я не могу за тебя не переживать.

Протянув руку, я мягко касаюсь его кисти, но едва мои пальцы скользнули по его коже, он с силой втянул воздух и отдернул руку.

– Возвращайся во Фремонт, Моника, – говорит Вик.

– Я приехала, чтобы тебе помочь. Не отворачивайся от меня. – К моим глазам подступают слезы. Никто не знает про комок боли у меня внутри. Вик не знает правды о том, что на самом деле случилось на поле. Если мистер и миссис Мэттьюс решат сохранить эту информацию в тайне, то Вик может ее и не узнать.

В досаде он разводит руками:

– Езжай домой. Нечего тебе здесь делать.

Надо стоять на своем.

– Я уеду, только если ты согласишься вернуться в школу.

– Хорошо.

Я чуть расслабляюсь:

– Правда?

– Ну да, – говорит он. – Если ты прямо сейчас уедешь, я в понедельник вернусь в школу. Советую тебе сразу соглашаться, потому что иначе я просто сгребу тебя в охапку, взвалю на плечо и сделаю так, чтобы тебя здесь не было. У тебя просто не останется выбора. И для информации: закричи ты в этой дыре, никто не придет на помощь, всем плевать.

Прищурившись, я прикидываю, исполнит ли Вик эту угрозу.

– Ты этого не сделаешь.

Он коротко и цинично смеется:

– Хочешь проверить?

СИДЯ В ПОНЕДЕЛЬНИК В ГОСТИНОЙ у Айзы, я делаю вид, что не думаю о Монике и о том, что соврал ей, когда пообещал сегодня прийти в школу. Утром, когда я проснулся, у меня и в самом деле мелькнула мысль принять душ и пойти в школу. Но только мелькнула. Все равно мне старшую школу не окончить – я столько пропустил и, наверное, уже не нагоню, так зачем тогда стараться?

И только я было собрался посмотреть телевизор, чтобы отвлечься от разных мыслей, копошащихся в моем никчемном мозгу, в комнату врывается Айза. На ней комбинезон на пару размеров больше, а вокруг такое же огромное облако эмоций – типичная latina. Черт, надо было запереть дверь. Типа, нет меня.

Я откидываюсь назад:

– Привет.

– Мне придется вмешаться. – Айза встает между мной и телевизором. – Надоело смотреть, как ты сидишь на заднице и ничего не делаешь.

– Последние несколько недель у меня были тяжелыми, – небрежно говорю я. – Хочется побыть одному.

– Очень сожалею, что ты потерял друга. Я прекрасно знаю, что такое терять людей, которые тебе дороги. Но там внизу я завалена работой, а ты будто пропал без вести. – Она указывает на мою одежду. – К тому же выглядишь отвратительно.

– Извини.

– Извини? И это все? – Ее темные глаза сейчас пронзили меня, как кинжалы. – Если я не разберусь с кучей заказов, то останусь без штанов и буду вынуждена продать мастерскую.

– Я не могу сейчас работать.

Айза указывает на телевизор:

– Потому что ты сидишь на заднице и смотришь какой-то тупой мультик?

Я изо всех сил пытаюсь сдержаться:

– Айза, не приставай ко мне. Мне сейчас не до этого.

– И что? Собираешься всю жизнь ничего не делать?

– Почему ничего не делать? Мне больше нравится выражение «вольный дух».

Скорее бы она уже оставила меня в покое и убралась отсюда, чтобы я мог вернуться к ничегонеделанию. Айза заставляет меня думать. А я не хочу думать, особенно сегодня, когда Моника ждет меня в школе, а я снова прогуливаю, снова подвел эту чудесную девушку.

– Ты ведешь себя как идиот, – кричит Айза.

– Я и есть идиот. Айза, ты же была в банде. У тебя большой опыт общения с идиотами, – говорю я.

Ее лицо краснеет.

– Вик, не смей говорить об этом.

– Да просто к слову пришлось… может быть, ты поделишься наводками.

Схватив пульт от телика, она швыряет им в меня. Хоть татуировки с символами банды у нее до сих пор, бандитскую жизнь Айза оставила в прошлом, после того как ее друзей застрелила та банда, которой она поклялась в верности.

– Ты не первый человек, потерявший близкого, пойми ты это, бесчувственный ты pendejo, – говорит она, надеясь, что ее резкие слова приведут меня в чувство, и выбегает из комнаты.

Слова Айзы попадают в цель. И ранят. Интересно, могу ли я пасть еще ниже?

СЕГОДНЯ ПРОСЫПАТЬСЯ БЫЛО ЛЕГКО. Я буквально вскочила с постели, забыв про боль в суставах, потому что очень хотела увидеть в школе Вика. После смерти Трея все идет наперекосяк. Возвращение Вика в школу хотя бы приблизит жизнь к норме. По крайней мере, именно это я себе повторяю.

Оставив машину на школьной парковке, я легкой походкой направляюсь в крыло для старшеклассников.

– Привет, – говорю я Эштин и Дереку, которые сидят у своих шкафчиков.

Эш поднимает на меня глаза:

– Ты улыбаешься.

– Я знаю.

Она толкает Дерека в бок:

– Смотри! У моей лучшей подруги сегодня хорошее настроение.

Дерек кивает.

– Ну да, вижу, – говорит он неуверенно, поднимая на меня глаза. – Э-э-э… поздравляю? – Эш с силой бьет его по руке, он пожимает плечами. – Извини, я не знал, что сказать.

Эш закатывает глаза и встает.

– Парни ничего не понимают. – Она берет меня под руку. – Я рада, что ты чувствуешь себя лучше, – говорит она. – Я за тебя волновалась. Ты не перезваниваешь, а сообщения такие короткие!

– Я знаю. Прости.

Она отмахивается от моих извинений:

– Моника, не за что извиняться. Я никак не могла решить, что лучше – тормошить тебя или оставить в покое. Нам всем не хватает Трея… и Вика.

Эштин и Вик близко дружат и на футбольном поле, и за его пределами. И ей тяжело, когда его нет рядом. Смерть Трея стала невосполнимой потерей в нашей компании. А когда исчез Вик, жизнь стала вообще невыносимой, вот почему так важно, чтобы он вернулся. Больше сдерживать себя я не могу.

– Вик сегодня придет в школу, – говорю я Эш.

Ее глаза округляются.

– Что? Ты точно знаешь? Откуда? – Вопросы летят, как пули из автомата.

– Я с ним говорила.

– По телефону?

– Нет. Я его видела, – помотав головой, говорю я.

– Ты видела его? Но где?