Больницы для прокаженных создавались, чтобы за ними могли ухаживать вдали от общества; историк начала тринадцатого века Матвей Парижский насчитал 19 000 лепрозориев по всей Европе, хотя неизвестно, откуда он взял такую цифру. В средневековой литературе они просят милостыню в сельской местности, колокольчиком или трещоткой предупреждая о своем приближении, чтобы люди могли оставить для них подаяние, а затем отойти на безопасное расстояние.

В французском романе о Тристане, написанном в двенадцатом веке Берулем, королеву Изольду, уличенную в измене, грозят сослать к прокаженным. В наказание за прелюбодеяние она станет их сексуальной игрушкой, поскольку считалось, что проказа передается половым путем. Тристан притворяется прокаженным и спасает свою возлюбленную; его грязные одеяния являются метафорой морального падения – он полюбил жену собственного дяди. В шотландском стихотворении пятнадцатого века Роберта Генрисона Крессида, героиня более ранней знаменитой поэмы Чосера «Троил и Крессида», заражается проказой в наказание за проклятия в адрес богов. Крессиду принимает группа прокаженных, которые учат ее жить в новом состоянии, и она умирает, обретя понимание того, что она натворила.

Балдуин IV, известный как Прокаженный король, был королем Иерусалима в двенадцатом веке. Его наставник, Вильгельм Тирский, обнаружил, что у него проказа, когда увидел, как юный Балдуин и мальчишки, играя, царапали друг друга ногтями; Балдуин совершенно не чувствовал боли. Сполна болезнь проявила себя лишь несколько лет спустя, в период полового созревания; Балдуину предрекали скорую кончину, но его царствование продолжалось одиннадцать лет, и он умер, когда ему было двадцать четыре года. Его правая рука сильно пострадала от этой болезни, поэтому, как и Джейме, ему пришлось научиться драться, используя одну лишь левую руку. Лорд-в-Саване, предводитель каменных людей, в книгах имеет нечто общее с Балдуином. Лорд-в-Саване отчасти является легендой, потому что он прожил намного дольше, чем возможно с его болезнью; как полагает Тирион, возможно, это просто титул, который переходит от одной жертвы серой хвори к другой.

В книгах присутствует более быстродействующая, жестокая версия болезни, черная чума, подобная средневековой Черной смерти. Параллель подтверждается эпизодом из истории Староместа, произошедшим во времена юности великого мейстера Пицеля. Тогда в город пришла черная чума, выкосив три четверти населения. Лорд Квентон Хайтауэр объявил в городе карантин, все грузы в гавани были сожжены, и никто не мог войти в город или покинуть его. Простор был спасен от эпидемии, но лорд Квентон был впоследствии убит оставшимися в живых (ПС, Джейме I). Точно так же деревушка Иэм в Дербишире не допустила вспышку бубонной чумы в 1665 году, случайно занесенную (как кукла Ширен) в рулоне ткани с блохами, присланной из Лондона. Приходской священник, чтобы не допустить эпидемии, изолировал деревню на четырнадцать месяцев, пока болезнь не иссякнет. «Чумные камни» обозначали границу, которую не следовало пересекать, а жители соседних деревень оставляли пищу и другие жизненно важные вещи на «Холодном камне» в обмен на монеты, облитые дезинфицирующим уксусом.

Вильгельм Тирский обнаруживает следы проказы на руках Балдуина IV. Французское издание «Истории деяний в заморских землях» Вильгельма Тирского. Британская библиотека, 1250-е гг. Лондон

Возможно, несправедливо прощаться с Вестеросом в одном из его самых мрачных и наименее любимых уголков; нам следует хотя бы ненадолго остановиться, чтобы оценить красоту замка на Драконьем Камне и представить чувства первых населявших его Таргариенов, оставивших свой родной «тысячелетний город» из-за предсказания его гибели. Но эта история будет рассказана в пятой главе. А отсюда через Узкое море мы направимся в удивительный город Браавос.

Арья, звезда Винтерфелла. Автор – Давид Дебуа

Настало время плыть через Узкое море, и мы отчаливаем от Драконьего Камня, надеясь, что сильный ветер быстро подхватит корабль и принесет по этим неспокойным водам к побережью Эссоса. Наше путешествие вдоль восточных берегов Узкого моря начнется с самого северного порта на побережье. Так же, как в открывающей сцене «Черно-белого дома» (5.2), мы проплываем – подобно Арье – под ногами могущественного Титана Браавоса и таким образом попадаем в гавань важного морского города. Браавос, с его сетью каналов и изящными мостами, очень похож на Венецию в Средние века и раннее Новое время.

Ветхие палаццо, шумные рынки, бордели и пропитанные вином таверны наступают друг на друга в этом людном городе, а на улицах толпятся благородные дамы в странных головных уборах, продавцы, ожидающие выгодной сделки, слуги, бегающие с поручениями на рыбные и фруктовые рынки, и купцы, трясущиеся над своим товаром. К ночи Браавос – тускло освещенное опасное место; агрессивно настроенные люди в бархате и парче слоняются от площади к площади, затевая драки во имя чести и репутации, в то время как их поджидают таверны и дома удовольствий.

Куртизанки в прогулочных лодках плывут по каналам, а странствующие актерские труппы, которые выступают на сценах, в тавернах или везде где только можно, не дают городу заскучать. В названии города есть слово «браво» – возглас зрителя, означающий восхищение – и «бравурность», и так и есть: он опасный и соблазнительный одновременно. Сирио Форель, любимый Арьей «учитель танцев» и бывший первый меч Браавоса, был типичным браавосийцем в своей самоуверенности и щегольстве. Для браавосийцев характерен особый стиль боя: они двигаются элегантно и проворно – техника, называемая «водяной пляской». Куртизанки, подобно японским гейшам, обучаются различным искусствам, они утонченны в разговоре и внешности, хорошо известны в городе и привлекают толпы поклонников, в том числе таких, которые и не надеются на близость с ними. Подобно Венецианскому карнавалу, в городе проводится ежегодный праздник в память о решении города обнаружить свое местонахождение – чтобы внедриться в Известный мир в качестве главной торговой и финансовой силы. Это десять дней возлияний и веселья, когда горожане выходят на улицу в масках, пьют, флиртуют, танцуют и дерутся.

Вид на площадь Сан-Марко, Венеция

Браавос был основан беглыми валирийскими рабами и долгое время его существование оставалось тайной. Рабство недопустимо в городе, и в нем не торгуют людьми (хотя можно торговать всем остальным); альянс Браавоса с Пентосом основывается том, что в этом городе рабство также запрещено, хотя судя по дому Иллирио Мопатиса с телохранителями из Безупречных, можно заключить, что город придерживается в этом отношении принципа «не спрашивай, не говори».