Вопрос был адресован Эльвире Руслановне, которая увлеченно рылась в шкафу с книгами по методике, выкладывая с полок материалы в черную спортивную сумку. Рядом на столе лежала аккуратно снятая пломба, которую Борис наклеил на дверцы шкафа, быстро разобравшись в том, что именно эти три полки с материалами представляют самую большую ценность на всей кафедре.

Эльвира Руслановна посмотрела на меня удивленно: она явно не ожидала увидеть кого-то из преподавателей за полчаса до окончания занятия. В нашем военном заведении царит железная дисциплина, закончить занятие раньше времени без веской на то причины не могли позволить себе и более матерые, и более блатные, не то что какой-то там Саша Берсеньев. Эльвира Руслановна держала в руках папку почасового планирования уроков согласно методике Каролины. Я узнал ее сразу.

Эльвира Руслановна медленно закрыла шкаф, положила папку в спортивную сумку, молча достала клей и невозмутимо приклеила пломбу на прежнее место.

Не глядя на меня, она прошла к столу для чаепитий.

– Я против того, чтобы материалы находились здесь в отсутствие первого соавтора, – пояснила свои действия Эльвира Руслановна, включая чайник.

– Вы сняли печать.

– Это мое личное дело. Я автор, и методика здесь оставаться не будет. Слишком много до нее охотников.

Она выразительно посмотрела на меня.

– Здесь только материалы к урокам, а где сама методика? Где полный комплект материалов? – решил заодно выяснить я, раз уж и Ольга, и Эльвира Руслановна так настойчиво и независимо друг от друга вели сегодня об этом речь.

Дело в том, что я пытался составить себе представление о методике целиком, но обнаружил разработанными на кафедре только некоторые из тем. Составить полную картину преемственности от уровня к уровню по тем материалам, что хранились на кафедре, не получилось.

Эльвира Руслановна посмотрела на меня уничтожающим взглядом и, ничего не ответив, картинно уселась пить чай, поглядывая на плац, по которому майор Мачихо гонял за какой-то своей надобностью испанскую и иранскую группы.

На кафедру вошли Зарина Андреевна и Валентина Петровна. Первая, томно виляя задницей, проплыла через комнату к чайному столу, казалось, даже не открывая глаз, вторая – шумно отпыхивалась у зеркала, как будто только что бегала на плацу вместе со студентами.

– Ой! – вскрикнула Зарина Андреевна. – А чайник-то горячий! Предупреждать надо! Я обожглась!

– А вы интересуйтесь иногда внешней жизнью, не только своей богатой внутренней. – Эльвира Руслановна обдала коллегу фунтом презрения, по-особенному выделив словосочетание «богатая внутренняя».

Зарина Андреевна даже не нашлась, что сказать на такое открытое хамство, лишь фыркнула и, налив себе чаю, отплыла в противоположный конец кафедры, где села прямо напротив меня, выразительно взглянув из-под длинной завитой челки.

Когда я искал информацию о Каролине, я нашел в социальных сетях и страничку Зарины Андреевны. Попеску оказалась дамой в разводе, с нею жили два сына, шестнадцати и десяти лет, но их наличие не мешало сорокалетней красавице вертеть своим попеску с довольно широкой амплитудой.

Ее трудно было назвать активным пользователем соцсетей, Зарина Андреевна почти ничего не писала, но время от времени выкладывала фото с конференций, лингвистических школ и различных поездок: как деловых, так и частных. Ничего удивительного, если бы не особенность всех этих фотографий: они были, мягко скажем, не по возрасту игривые. То Зарина Андреевна сидит на развалинах какого-то храма в коротких шортах, поставив ножки на носочки, и хитро щурится в камеру, мол, ну как я вам? То она на коленях у памятника Достоевскому тянется губками к губам классика. То она под руку со своими курсантами, на ней короткое платьице, больше похожее на длинную майку, обтягивающее настолько, что видны контуры нижнего белья. Если Зарина Андреевна фотографировалась с деревом, то обязательно закидывала на него ногу, если на столе лежали фрукты, то она непременно делала вид, что сексуально прикусывает яблоко или персик. Если на ней было короткое платье, то оно не скрывало почти ничего, если длинное – то и того хуже.

В общем Попеску относится к тому типу женщин, которые даже в сорокалетнем возрасте, имея детей, любовников, бывших мужей, должность и докторскую диссертацию, продолжают пробовать свои чары на всех подряд. Она всегда была накрашена чуть больше, чем требовала обстановка, но чуть меньше, чтобы быть обвиненной в вульгарности или непотребстве. Волосы ее доставали до пояса и свободно спадали по плечам и спине, что выглядело чудаковато для ее возраста и положения. В общем, Зарина Андреевна ходила по опасной грани, стремясь казаться желанной и недоступной, но, к сожалению, на деле получалось все с точностью до наоборот.

Сейчас, глядя на ее слегка прикушенную губу и направленный на меня изучающий взгляд, я уже не удивлялся, а только думал о том, что она имела в виду, говоря о репутационных потерях Каролины на кафедре в прошлом году. Какие ж должны были быть потери, чтобы их заметила такая особа, как Зарина Андреевна? Что здесь произошло до меня?

Я улыбнулся Попеску, и она тоже улыбнулась весьма загадочно.

В этот момент на кафедру вошла Ольга. Я тронул Ольгу за руку и тихо шепнул ей:

– На минуту.

Зарина Андреевна проводила меня взглядом.

Ольга вышла сразу за мной, и мы прошли в лингафонный кабинет. Я закрыл дверь на замок. На всякий случай. Она села за парту, положив перед собой руки. Руки были тонкие, с трогательно выпирающими запястными косточками. Она смотрела, как смотрят дети на вдруг расхулиганившегося взрослого: с недоумением и скепсисом. Конечно, за эту пару она обдумала то, что я сказал ей в коридоре про соавторство, поэтому взгляд ее был уже не столь суров, но все-таки неприветлив.

– Ольга, э-э-э… – Вдруг обнаружилось, что я никак не могу собраться с мыслями.

– Да? Саш, что такое? – Она нетерпеливо скривила губы.

Мне стало не по себе.

– Скажи, пожалуйста, мы могли бы поговорить где-то… без лишних ушей?

Она посмотрела вопросительно.

– Это снова по поводу Каролины.

Ольга не торопилась, обвела глазами аудиторию, поправила блузку.

– Я тебя не понимаю. Ты как-то связан с расследованием? Откуда ты знаешь следователя? – поинтересовалась она вместо ответа.

Теперь она говорила спокойнее, чем в прошлый раз, и я ответил на ее вопрос, правда, не вдаваясь в лишние детали. Ольга сощурилась и молчала, по ее глазам было ясно, что она все еще не доверяет.

– Каролина дружила с моей тетей, Викторией Берсеньевой. Она эксперт-филолог. Я устроился сюда по ее протекции, – добавил я, и теперь Ольга кивнула: истории с протекциями и блатом были ей хорошо известны, и поэтому поверить в еще одну такую оказалось проще.

– Давай так. Сегодня часов в шесть в кафе «Абажур». Знаешь? – предложил я, пока она не пошла на попятный.