Прежде, чем англичане успели развернуть башни и начали отвечать всерьез, "Центурион" получил не меньше десятка попаданий из тяжелых орудий. Это совсем неудивительно – по нему отработали шестнадцать двенадцати- и восемь десятидюймовых стволов, и дистанция была такой, что точность даже этих относительно примитивных орудий была велика. В принципе, попаданий должно было быть намного больше, но русских подвело то, что в реальном линейном бою они участвовали фактически впервые. Как следствие, вместо того, чтобы распределить цели, они начали все работать по ближайшему кораблю, благо их позиция после поворота, сделанного Макаровым еще до начала боя, оказалась классическим кроссингом Т относительно "хвоста" английской колонны. В результате многочисленные всплески от падения своих и чужих снарядов мешали артиллеристам вычленить свои результаты и, определив точную дистанцию, пристреляться, тем более что всплески от двенадцатидюймовок и десятидюймовых орудий на таком расстоянии были фактически неразличимы. Шестидюймовки, которыми, как елка игрушками, был увешан каждый броненосец, тоже внесли свою лепту в это безобразие. Как следствие, "Центурион" оказался буквально скрыт за фонтанами воды, но попаданий при этом было совсем немного. Впрочем, ему хватило и этого.

Корабль получил четыре пробоины ниже ватерлинии, причем одна из них (снаряд там все же разорвался) была из разряда незаделываемых. Впрочем, остальные, хотя и были невелики, тоже внесли свою лепту – бронебойные снаряды проткнули не только борт корабля, но и прошили водонепроницаемые переборки. Теперь команда отчаянно пыталась заделать если не внешние пробоины, то хотя бы повреждения переборок с тем, чтобы не дать воде распространяться дальше.

Было выведено из строя сразу четыре котла, и корабль начал терять ход, извергая из своих недр клубы белого пара и обожженных кочегаров. Улетела за борт вторая труба, и густой, жирный дым начал растекаться по палубе, мешая дышать и целиться. Первая труба, согнутая близким взрывом, не справлялась, тяги не хватало, и скорости кораблю это тоже не добавляло. Теоретически "Центурион" мог давать восемнадцать узлов, снаряды в него стали попадать, когда он шел на девяти, а сейчас она и вовсе упала до несерьезных семи. В общем, для эскадренного боя корабль был уже малопригоден.

Однако это были еще цветочки. Очередной снаряд попал в кормовую башню, пробил девятидюймовую броню, после чего исполнил свое предназначение, сработав именно так, как надо. Непонятно почему, но после его взрыва не сдетонировал боезапас и даже не загорелись картузы с порохом, иначе корабль, вероятнее всего, просто развалился бы на куски, однако и того, что сотворила штатно взорвавшаяся дура, весящая почти полтонны, башне хватило за глаза. Проще говоря, в ней не осталось ничего живого, все механизмы получили повреждения, и теперь привести башню в порядок можно было только в условиях нормального судоремонтного завода.

Еще несколько снарядов угодили в надводную часть борта и надстройки, разнеся их в клочья. Хотя это было и не слишком опасно, но корабль, разом лишившись мачт и дальномеров, окончательно лишился вместе с ними и остатков боевой ценности. Вся кормовая часть его представляла собой один большой пожар, артиллерия замолчала, частично выбитая, а частично просто лишенная возможности даже видеть противника.

Потом кораблю оторвало левый винт, от чего он начал заваливаться, и попытки исправить положение с помощью руля оказались малоэффективны. Скорость после этого составляла уж вовсе неприличные два узла, и теперь попадания снарядов всех калибров последовали одно за другим. Точку в столь беспрецедентном издевательстве поставил еще один снаряд, пробивший броню на уровне ватерлинии и взорвавшийся сразу за ней. Борт корабля вспучило, несколько стальных листов попросту вырвало, и теперь в обшивке зияла огромная дыра, стремительно заливаемая водой. Несколько секунд корабль еще боролся, а потом начал стремительно оседать на корму, одновременно заваливаясь на левый борт. С его палубы в воду сыпались оставшиеся пока в живых в аду из огня и стали моряки. Это зрелище было встречено громовым "Ура!" на русских кораблях и зловещим молчанием на кораблях английских.

Однако гибель "Центуриона" была отнюдь не концом сражения. Скорее, это было его начало, потому что, как ни парадоксально, гибелью он выполнил свой долг. В то время, как русские всей эскадрой обрушились на слабейший из броненосцев противника, остальные английские корабли использовали подаренное им время максимально эффективно. Все они оказались в позиции необстреливаемых и, хотя и сами не могли вести эффективный огонь из-за мешающего дыма и неудобной позиции, зато их командиры успели разобраться в ситуации и восстановить порядок. Кильватерная колонна из трех броненосцев резко повернула влево, расходясь с русскими на контркурсах, и одновременно набирая ход. Теперь это были не откровенно слабые корабли, а вполне прилично защищенные броненосцы типа "Канопус", вооруженные двенадцатидюймовыми орудиями. Конечно, эти облегченные "Маджестики" уступали своему прототипу, но все же "Центуриона" превосходили на целую голову. Головным сейчас шел "Венженс", за ним "Альбион", и замыкал строй "Глори". Шансы у этих кораблей, надо сказать, были. Развернуть эскадру броненосцев не так-то просто, к тому же у трех кораблей эскадры Макарова поднять ход выше четырнадцати узлов было чем-то сродни эпическому подвигу. Конечно, и англичане вряд ли могли выдать заявленные по паспорту восемнадцать, но все равно запас в пару узлов у них наверняка имелся. К тому же теперь они могли отвечать на огонь русских всем бортом, и это тоже несколько увеличивало их шансы.

Подготовка английских артиллеристов не была блестящей, но хорошей ее можно было назвать, ничуть не приукрашивая. Однако, как и у русских, имелась у них огромная проблема – они тоже давно всерьез не воевали. В последние десятилетия англичане умело интриговали, мастерски используя свои корабли в качестве инструмента давления, но стараясь при этом не доводить дело до открытых стычек. В результате их боялись, и потому не рисковали связываться. Однако русские рискнули – и тут же выяснилось, что стрелять-то англичане умеют, а вот с распределением целей у них как-то не очень. Тем более в горячке боя. Тем более когда командование эскадрой фактически утрачено. В общем, блестящей их стрельбу было тоже не назвать.

Главной ошибкой англичан было то, что они, как и русские, выбрали в качестве мишеней замыкающие русскую колонну броненосцы типа "Полтава". Отчасти это было оправданным выбором – "Полтава, "Петропавловск" и "Севастополь" были в наиболее удобной позиции для их обстрела, да и сами могли вести огонь максимально эффективно. Однако в перспективе такое решение было абсолютно ошибочным. Дело в том, что эти старые, но притом неплохо забронированные корабли имели сейчас самый малый ход во всей эскадре и потому лишь тормозили ее. Открой англичане огонь по головным кораблям – и у них был бы шанс сбить им ход, после чего, используя свои первоклассные машины, можно было попытаться уйти. Сейчас же они перестреливались с кораблями, которые и без того не догнали бы их, зато могли довольно долго терпеть даже весьма плотный огонь.

Впрочем, на самом деле это ничего не решало. Буквально через пять минут "Венженс" нашел свою мину, еще раз доказав, что ходить по минному полю – не самое разумное занятие. Правда, взрыв был, скорее, эффектен, чем эффективен – "Венженсу" повезло намного больше, чем однотипному "Оушну", который, кстати, осев в воду по самые клюзы, тем не менее упорно держался на плаву. Несмотря на высокий фонтан воды, взлетевший в буквальном смысле слова выше мачт, пробоина была средненькая и большой опасности для корабля не представлявшая. Очевидно, вся ярость взрыва и ушла на то, чтобы организовать незапланированный душ находящимся на палубе матросам. Тем не менее, свое дело мина все же сделала, затормозив идущие на прорыв броненосцы. С пробитым бортом не побегаешь, скорость броненосца резко упала, а между тем русские корабли, не прекращая интенсивно обстреливать противника, неторопливо начали разворачиваться. Разумеется, они потеряли время, но сейчас это уже ничего не решало, и вскоре русская эскадра вновь настигла англичан, парадный ход которых сейчас не превышал десяти узлов. Правда, во время разворота "Севастополь", замыкающий колонну, нахватался снарядов и, получив многочисленные пробоины в трубах, заметно снизившие тягу, начал отставать, но все равно вел интенсивный огонь, да и остальные пять кораблей не отставали.