– А вот вы, Роже, говорили, что Франция мало пострадала, – напомнил Поль.

– Поль, – Антуан толкнул его плечом, – Роже потерял на войне брата. А отец Мишеля умер в немецком концлагере.

Мадам Планше сказала:

– Сестра моей матери с ее мужем были убиты при артобстреле в Лиле. – Поль огляделся. Люди попивали кофе, разговаривали, улыбались. Поль встретился глазами с Мадлен. Она улыбнулась ему. Он ответил улыбкой. Роже сказал:

– Мадлен потеряла на войне двух.

– Родственников? – спросил Поль.

– Женихов. – Мадам Планше с улыбкой пояснила:

– У Мадлен было два жениха. Одного из них я помню по университету. Оба делали ей предложения. Она долго не могла решить, кого из них выбрать. В конце концов оба попали на фронт. Один был убит на границе с Бельгией, другой на границе с територией Виши до соглашения Петена. – Когда Поль поднялся от стола, то увидел, что Мадлен направляется к нему. Он пошел ей навстречу.

– Мсье Дожер, – сказала она. – Я знаю, вы любите Грига. Сегодня из Лос-Анжелeса транслируется фортепианный концерт. Слышимость хорошая. Я подключу передачу на трансляцию корабля. Вы можете в своей каюте прослушать концерт по радио. У них начало в восемь, но мы в другом часовом поясе. У нас это будет в семь часов.

– Мадлен, у меня нет радио. Матрос забрал транслятор и сказал, что будет готово только завтра.

– В кают-компании есть транслятор, – подсказала Мадлен. – Впрочем, там они играют в карты. Приходите в радиостанцию. По нашему приемнику звук чище.

– Я приду. Спасибо, – ответил Поль. Мадлен еще раз улыбнулась своей узкой улыбкой и ушла. Поль вышел на открытую палубу. Небо в тучах, дул ветер, и высокие волны быстро двигались в одном направлении. Это двигался пароход. Поль стал обходить корабль, вспоминая слова. Пушечная башня. Мачта с реями. На мачте круглая площадка с ограждением. Наверное это называется марс. Мимо прошли два матроса, поглядывая на него. Вероятно они следят, чтобы он не забрался на мачту, поскольку он привык на острове лазить по деревьям. Поль взглянул на свои часы. Антуан сказал, что они немецкие, и в них только четыре камня. Хорошо бы их разобрать и посмотреть, что это за камни.

Мадлен сидела в наушниках на краю кресла перед большим пультом с мигающими лампочками.

– Мадлен, вы здесь одна? – спросил Поль.

– Да. Сейчас мое дежурство, – сказала Мадлен, снимая наушники.

– Вы же не входите в состав команды, – сказал Поль, непроизвольно улыбаясь женственной блондинке.

– Мы дежурим по очереди. Пять человек. Такое правило после гибели «Титаника». Вы слыхали о «Титанике»? – Поль видел в детстве такой фильм.

– Да. Я видел фильм. Немой. «Титаник» утонул.

– С тех пор такое правило, – и Мадлен провела длинным изящным пальцем по пульту. – На всех кораблях, где есть радиостанция, всегда должен кто-нибудь дежурить.

– Это интересно, – сказал Поль. – Была война. Я уже читал, сколько взорвали пароходов, но до сих пор есть правило «Титаника». – Мадлен посмотрела на него, улыбнулась. И он тоже улыбнулся.

– Я уже отрегулировала связь через Галапагосские острова, – сказала она. Тут Поль вспомнил, что пришел сюда слушать Грига.

– Вы мне дадите эти… – он указал на наушники.

– Наушники? Зачем? Я включу динамик. Немецкий. У него чистый звук. – Поль отметил, что на пароходе много всего немецкого. И сам пароход был немецкий. Красивые черные часы тоже немецкие. Похоже было, что не Гитлер напал на Францию, а наоборот: союзники напали на Германию, чтобы ограбить ее. Мадлен подошла к динамику, что-то отрегулировала. Послышался приглушенный говор людей, покашливания, аплодисменты. Поль понял, что это большой зал, в котором сейчас будет исполняться концерт. Мадлен повернулась к нему, сказала:

– Вы сядьте. Сейчас начнется. – Поль сел в кожаное кресло. Приглушенный говор в динамике стих. Мадлен снова обернулась к нему, кивнула, – это означало: сейчас начнется. Послышались первые оркестровые аккорды. Громкие. Затем аккорды рояля. Тоже громкие. Это Полю понравилось. Потом пошла простая, но очень торжественная мелодия. Потом эту мелодию стал повторять рояль. Это Полю тоже понравилось. Потом начались переборы рояля. Без мелодии. Пианисту нужно было показать, какие у него ловкие пальцы. Потом рояль играл с оркестром, но уже стало скучно. Очевидно, композитору другие мелодии в голову не приходили. А потом стало совсем скучно. Мадлен стояла перед динамиком, спиной к Полю. Теперь он завороженно смотрел на ее талию, резко переходящую в широкие, красивых очертаний бедра. Юбка была до колен. Плавно выгнутые икры, тонкие щиколотки, ступни с высоким подъемом. Поль поднялся, тихо подошел к Мадлен. Она обернулась, сказала:

– Сейчас начнется вторая часть. – Поль взял ее за плечи, повернул лицом к себе. Она смотрела на него ничего не выражающим взглядом. Он ласково провел ладонью по ее спине, почувствовал под материей блузки какие-то лямки, застежки, пересечения швов. Взгляд ее не изменился. Он крепче прижал ее к себе, коснулся губами ее рта. Они поцеловались. И только после этого в ее взгляде появилось удивление. Очевидно, у нее была – Поль вспомнил слово из детского словаря «реакция» – замедленная реакция. Проводя руками по ее спине, он просунул ладони за пояс юбки. Пояс был слабый. Очевидно, широкие бедра позволяли удерживаться юбке безо всякого пояса. Его пальцы достигли того места, где талия переходила в бедра. Здесь тоже были сложные переплетения швов и даже металлические крепления. Он нащупал и расстегнул скрытую пуговицу на поясе. Дальше были крючки. Обхватив и прижав к себе ее за талию, он стал пальцами обеих рук расстегивать крючки. И только тут она стала обеими руками отталкивать его от себя. В ее глазах была тревога.

– Сюда могут войти, – сказала она. Тогда он быстро подошел к двери, щелкнул замком, он уже знал, как запираются двери на корабле, и так же быстро вернулся к Мадлен. Она продолжала стоять не шевелясь. Поль сбросил с себя мешающий ему пиджак и снова обнял ее за плечи, стал медленно скользить руками вниз, вдоль ее тела, и юбка заскользила вниз под его руками. Еще под юбкой оказались короткие шелковые трусы, которые он захватил большими пальцами. Всё это он опустил вниз, присев при этом в неудобной позе. Сидя боком на корточках, он смотрел перед собой. Теперь прямо перед его лицом было всё. Розовый атласный пояс с ажурной кружевной отделкой, от которого опускались туго натянутые ажурные подвязки, поддерживающие длинные, доходящие почти до паха, чулки. А между чулками и поясом полоса белого незагорелого тела. Белая полоса на ширину роскошных бедер. А посередине треугольник золотистых волос, в котором сконцентрировалась вся привлекательность женского тела. Поль уткнулся лбом в этот золотистый треугольник. У коричневых женщин лобковые волосы жесткие. Эти золотистые волосы были мягкие, почти такие же как у Поля на голове. Он терся лбом об этот магический треугольник, волосы смешивались, перепутывались. Поль выпрямился. Мадлен попрежнему стояла без движения. Он уже не мог сразу обнять ее. Ему казалось кощунственным прикоснуться грубой тканью брюк к этой полосе белого тела. Он порывисто опустил брюки до колен. Мадлен смотрела на это, слегка откинув голову, как бы в полусонном состоянии. Он обнял ее. Наконец, будто очнувшись, она тоже обняла его за талию, прижимаясь к нему. Его торчащий вверх член оказался зажатым между их телами. Он поднял ее на руки, сделал шаг в сторону. Опущенные брюки не давали делать широких шагов. Наткнувшись на кресло, он посадил ее на край кресла, держа поднятыми ее ноги. Она ухватилась за ручки кресла, а он пригнулся, завел подбородок за ее плечо. Фортепианный концерт Грига продолжался. Половой акт длился долго. Но фортепианный концерт был длиннее. Оркестровое форте почти заглушило тихий стон Мадлен во время оргазма. Поль помог ей подняться с кресла. Застегивая брюки, он наблюдал, как она плавными движениями натягивает юбку на роскошные бедра. Достав из сумки гребень, она расчесала светлые волосы, и они снова легли густой волной, закрыв затылок. А фортепианный концерт Грига всё продолжался. Они стояли друг перед другом одетые, но еще не пришедшие в себя от пережитых ощущений. Он обнял ее за талию. Она сказала: