Здоровый паук, сверкнув яркими красными глазками-бусинками, поспешил убраться под ящики.

Я шумно выдохнула и схватилась за сердце. Всё, теперь точно диета! И никакие уговоры собственного живота я больше слушать не буду.

Хватит! Что-то чревоугодие становится опасным.

— Вот, Аля, святая святых академии! — торжественно произнёс Яни, не обращая внимания на страдающую от пережитого страха меня. — Мы на продуктовом складе. Именно здесь мы будем загружаться свежайшими деликатесами и готовить вкуснейшие блюда, осваивая высокую кухню Земли!

— Минуточку, — я снова сделала глубокий вдох и растёрла шею. — Поясни-ка мне, змей, где готовить будем?

— А ну, кашеварить-то в комнате, но…

— Ещё раз, где? — процедила я сквозь зубы, жирно намекая, что сковороду и любимую кастрюльку я как-то в довесок к одеялу из дома прихватить забыла.

— Вот заладила. Где-где? В котле, балда несообразительная. Что ты за ведьма такая? Ни грамма фантазии.

— Да уж какая есть. Другая тебе журналы с выкройками не приволочёт. Так что цени и люби.

Я обтёрла лицо руками, убирая нависшую на нос паутину.

— Ой нет, душечка, пусть тебя господин Валынский любит, а я уж как-нибудь в сторонке постою.

— Если уж выбирать из вас двоих, — рявкнула я, — то я предпочту…

— Что? Меня? — резко перебил наг. — Ну нет! Я вообще не люблю сопливых особ. Вот женщины в возрасте, зрелые, сочные…

— Избавь меня от своих фантазий, змей. Из вас двоих я выберу остаться старой девой. Можно с кошками.

Устало вздохнув, я ещё раз осмотрелась. Наверное, это был самый огромный склад из всех мною виденных.

Даже у наших поставщиков и то поскромнее.

О, да! Я словно в огромный гипермаркет попала, только всё без ценников. И это здорово смущало и щекотало совесть.

— Яни, а ведь воровать нехорошо, — в какой раз проворчала я, складывая картошку в найденный здесь же деревянный ящик. Надо мной весело горел огненный пульсар, созданный нагом.

— Да успокойся. Никто тут ничего не считает и ни с кого за пару кусков мяса и картофелин не спросит.

Наг, не обращая на меня внимания, заглядывал в высокую бочку с солениями.

— Откуда такая уверенность, змей? — не унималась я. — Меньше всего я хочу, чтобы из-за меня у кого-то были проблемы.

— Совестливая ведьма! Ну надо же, и такие, оказывается, существуют, — он обернулся, держа деревянную точёную миску, доверху наполненную грибами. — Душечка моя, спокуха! У нас в доме работает домовой. Он прослужил в столовой академии столько, что и сказать страшно.

Я, не удержавшись, весело хохотнула.

— Вот откуда ты знаешь, как пробраться на склад. Рассказывай, чешуйчатый, что тебе ещё домовой поведал.

— Ну…, — наг замялся.

— Ой, да ладно, выкладывай, — закатив к потолку очи, зыркнула на мнущегося парня. — Яни?!

— Да и говорить не о чем. Дарман, наш домовой, очень сильно переживал, что я буду голодать…

— А-а-а, — протянула я, — он переживал, что дитятко не покормят плюшками да ватрушками, и выдал тебе все секреты столовой и кухни.

— Злая ты, но да, — Яни расплылся в хитрющей улыбке. — Теперь ты понимаешь, какой я ценный друг. Держись меня, ведьма. Знаешь, наги очень плохо ладят с окружающими. Не любят нас, завидуют, правильно полагая, что мы само совершенство. Но бывает так, что наг находит родственную душонку. Такую же авантюрную, самовлюблённую, готовую на пакость, и тогда…

— Ах, ты змей юбчатый! — зашипела я. — Это ты сейчас мою душу назвал «самовлюблённой душонкой»? Ты ничего там не попутал, часом?

— Нет, душечка, ты всё верно поняла. Только вот в чём беда, пока мы будем здесь спорить, нас застукают.

— Тащи мясо, господин Липовое совершенство, — процедила я осматриваясь.

Пока этот зловредный змеёныш рыскал по холодильным шкафам, я закинула в ящик луковицу, несколько крупных помидоров, длинный огурец…

— Аля, я тут кое-что нашёл. Нужно или нет?

Яни показался из-за коробок и помахал рукой, в которой оказалось зажато сало. Небольшой такой шмат.

— Конечно, надо, — кивнула я. — А ещё соль, перец, а если сметану нароешь…

— Ни слова больше, я сейчас, — он снова исчез, скрывшись за нагромождением ящиков.

Что-то хлопнуло. Тихие шаги и довольная донельзя мордаха моего «женишка».

— Домашняя сойдёт? — в его руках обнаружилась деревянная кружка. Её горлышко закрывала льняная тряпица, перевязанная верёвкой.

— Это точно сметана? — мне показалась страной такая тара, а ещё на ткани легко различался знак… или руна. Её словно выжгли. Интересно, для чего?

— Я что, по-твоему, ведьма, по запаху сметаны не найду? — глаза нага запылали от праведного гнева.

Но ответить я не успела, потому как послышался скрип открывающейся двери, на полу появилась чёткая полоска света.

Но главное, громкие голоса.

На склад кто-то зашёл.

Пульсар над моей головой мгновенно погас.

— Пора делать ноги, Яни, — шепнула я и, забрав у него кружку, поставила её в ящик.

— Вот тут спорить не стану, — выхватив у меня незаконно добытое, пронырливый наг исчез за коробками. Я за ним, пробираясь почти на ощупь.

Немного заблудившись, уловила сбоку характерное шипение. Во тьме вспыхнули знакомые очи.

— Сюда, — Яни, кажется, махнул рукой.

Я снова заметалась, соображая, что вход в спасительную щель находится где-то здесь только на высоте. Мне нужна была ветхая деревянная дверь, которую я в этой темноте высмотреть, увы, неспособна.

— Аля, — неожиданно сильные руки подхватили меня за талию и, бесцеремонно подняв, засунули в узкий проход. — Давай, ведьма, двигай ногами.

Собственно, этим я и занималась. Подтянувшись, встала на четвереньки и поначалу пробиралась вперёд так. Потом немного прейдя в себя, поднялась на ноги и неуверенно пошла, придерживаясь за стену.

Снова грязь, запахи с кухни и паутина.

Яни подпихивал меня ящиком в спину.

Тихо злясь и умирая от голода, я наконец открыла обитую металлическим листом дверь и оказалась под лестницей, ведущей в нашу башню.

— Аля, что ты застыла чумазой статуей! — заворчал наг, не давая проморгаться. — А ну, тащи свой тощий зад в нашу комнату.

— Нормальный у меня зад! — прошипела я, снимая с волос паутину. — На нём, между прочим, юбки сидят получше, чем на твоём.

— Ой-ой! Можно подумать… — фыркнул он в ответ и, обогнав, отправился вверх по лестнице.