Приехав вечером домой в прекрасном расположении духа – как же не порадоваться, если пришло известие о смерти нежелательного свидетеля, Аркадий был озадачен тем, что застал Алину в слезах. Для Хухминского это было чем-то невероятным – разве его дочь способна на слезы?! Его попытки выяснить, что же ее так расстроило и почему она не желает с ним разговаривать, результатов не дали. Лишь обещание завтра же купить ей норковую шубу, а еще свозить на Лазурное побережье и Канары привело Алину в более-менее спокойное расположение духа.

…Лежа в реанимационной палате, Борис постепенно начал чувствовать навалившуюся на него запредельную усталость. Это ничегонеделанье настолько его измотало, что он с какого-то момента и впрямь начал выглядеть страдающим от какой-то хворобы. Время от времени заходя к нему в палату, «лечащий» врач снисходительно посмеивался:

– Гиподинамия, Борис Витальевич, это, поверьте, испытание не для всякого. Но это и к лучшему. Щеки вам нагримировали, а глаза-то не загримируешь. А они у вас уж очень жизнерадостно блестели. Вот сейчас и взгляд стал усталым, вяленьким таким… Теперь любой поверит, что вы очень и очень больны.

Уже после обеда Михаил и Олег по телефону доложили ему о результатах своих поисков и встреч. Проанализировав услышанное, Петрухин сделал однозначный вывод: жена Хухминского была убита по распоряжению своего мужа или даже при его непосредственном участии. Но ведь об этом могла узнать их дочь и не простить отцу смерти своей матери. То есть его предположение о причастности Алины к убийству Аркадия вполне могло иметь реальные основания. И, следовательно, трюк с «ранением» был во всех смыслах правильным ходом. Вот только Майя почему-то все не появлялась и не появлялась. Хотя, по всем законам жанра, она обязательно должна была примчаться в больницу чуть ли не раньше законной жены. Неужели он в чем-то ошибся и роль Майи в этой истории им действительно слишком преувеличена?

Но нет! На пешку она никак не тянет. Может быть, и не ферзь, но уж никак не ниже мощной ладьи. Возможно даже, что она ведет свою собственную игру, не во всех пунктах совпадающую с игрой тех, кто убрал губернского олигарха. Что ею могло двигать? Ну, конечно же, прежде всего жажда свести счеты с мерзавцем и насильником. Хотя вполне вероятны и какие-то иные причины, пока неизвестные.

Но что же делать, если вдруг она не придет? Немедленно «выздороветь» или, наоборот, разыграть собственную отправку в морг? А что это даст? Скорее всего, ничего абсолютно. Он для них сейчас и так во многом равнозначен лежащим в морге. Поэтому остается только ждать, ждать и ждать…

В шестом часу вечера, когда от голода – за весь день в соответствии со своим статусом тяжело раненного он получил лишь немного кипяченой воды – уже всерьез начала кружиться голова, в палату в очередной раз вошел врач и, хитро улыбнувшись, негромко сообщил:

– Борис Витальевич, к вам гостья. Такая, скажу я вам, изюминка… Даже если бы вы были ранены по-настоящему, умирать сразу бы расхотелось. Ну что? Приглашать?

– Да, пусть зайдет… – утвердительно кивнув, сказал Борис слабым, срывающимся голосом.

– Получается – супер! – показал тот большой палец и скрылся за дверью.

Почти сразу же дверь приоткрылась, и в палату в белом халате, накинутом на плечи, неуверенно вошла Майя. С горечью и скорбью во взоре она приблизилась к больничной кровати. «Как играет! Как играет! – наблюдая за ней боковым зрением, восхитился Петрухин. – Даже зная, зачем она пришла, не можешь не поверить, что она искренне переживает…»

– Борис… Боря, здравствуй… Наверное, после того, что у нас было, я могу тебя называть так, хотя бы когда мы наедине?

Как бы с трудом повернув к ней голову, он чуть заметно кивнул.

– Боря, я зашла сказать, что не имею к дурацкой выходке этого психопата, который на тебя напал, абсолютно никакого отношения. Ты мне веришь?

– Скорее верю, чем нет… – еле двигая ртом, прошептал Борис. – Ты только по этому поводу?

– Просто, когда ты ночью ушел, вскоре мне позвонил какой-то дегенерат, который начал плести про то, что он «завалил хахаля». Я тогда подумала, что это чей-то дурацкий розыгрыш. А когда сегодня ко мне пришел участковый, и я узнала от него о том, что с тобой случилось, поверишь ли, стала сама не своя. Боря, я не знаю, как это назвать, но ты мне сейчас очень и очень небезразличен. Да, я понимаю, что ты женат. Но… Вот, запал ты мне в душу – ничего не могу с этим поделать. Боря, скажи, ты не умрешь? Ты ведь обязательно выздоровеешь?

– Постараюсь… – он тяжело вздохнул.

– Надеюсь, твои коллеги этого урода поймают! Ты его хотя бы разглядел?

– Не успел… К тому же он был в маске из капронового чулка или колготок, да и темно там было. Он напал внезапно, сзади… – с трудом выдавил Петрухин.

– Ну уж по голосу-то его все равно можно было бы уличить! – с жаждой возмездия в голосе предположила Майя. – Он же, наверное, что-нибудь орал, когда накинулся?

– Что интересно, напал молчком, – с досадой сообщил Борис. – Да и потом, что я мог услышать, если сразу потерял сознание? Хорошо, шла какая-то парочка, вызвала «Скорую». А то бы все, конец.

– Это, наверное, организовали те, кого ты сейчас ловишь. Теперь, скорее всего, вся твоя работа затормозится.

– Да, думаю, это они. Ч-черт!.. Сегодня собирался ехать в Кузнецовку, к сестре той женщины, которую убили на Золотом Камне. У убитой остался сын, которого она, кстати, родила от Хухминского. Представляешь? У твоей подруги появился еще один сводный брат. Теперь сестра той женщины хочет потребовать генетической экспертизы, чтобы мальчик был включен в число наследников. Она просила приехать лично меня – другим, даже моим коллегам, не доверяет. Хочет сообщить что-то очень важное… Как же некстати это все случилось!..

– Боря, ты все еще думаешь, что я тебя как-то там подставила и кто-то снял нас с тобой в постели? – В голосе Майи зазвучал укор. – Теперь-то ты видишь, что это всего лишь твои подозрения? Какой смысл организовывать компромат, если сразу же после этого был подослан наемный убийца?

– Ладно, что уж там… – примирительно, чуть заметно, улыбнулся Борис. – Ты же на меня не обижаешься?

– Конечно, нет! – обрадовалась Майя. – Боря, я, наверное, пойду. Можно, я зайду к тебе завтра? Пока!

Она быстро наклонилась и, обдав его лицо волной изысканного парфюма, быстро коснулась губ. Выходя из палаты, она оглянулась и, принужденно улыбнувшись, помахала ему кончиками пальцев.

Выждав несколько минут, Борис спрыгнул с постели, достал из-за кушетки узел со своей одеждой и начал переодеваться, попутно смыв с лица грим. Заглянувший в палату врач, вопросительно посмотрел на него, не сказав ни слова.

– Мне сейчас же надо покинуть больницу, но так, чтобы об этом никто не узнал, – застегивая рубашку, сказал Борис. – Хотя бы ближайшие несколько часов. Как нам это лучше сделать?

– Я вам сейчас принесу операционный комбинезон и шапочку, вы его наденете поверх костюма, на лицо – марлевую маску. Гарантирую: вас не узнает даже собственная жена. Мы с вами выйдем за это здание, вы там комбинезон снимете, и все дела.