По мнению Колтона, одна из проблем сращивания вычислительных технологий с художественным творчеством состоит в том, что вычислительные технологии питаются духом решения задач. Разработать алгоритм, способный победить лучшего игрока в го. Создать поисковую программу, умеющую находить в интернете самые информативные сайты. Подобрать человеку идеального партнера. Но творчество не есть решение задач.

Стратегия его группы – последовательно заниматься аспектами, которые критики называют в качестве причин, по которым произведения нельзя считать творческими, пока эти критики наконец не примут точку зрения авторов. Как говорит Колтон: «Мы надеемся, что когда-нибудь люди согласятся, что работу Painting Fool можно назвать творчеством, просто потому, что уже не смогут придумать, почему это не так».

И AARON, и Painting Fool представляют довольно-таки старомодный подход к машинному творчеству. Их алгоритмы состоят из тысяч строк программного кода, написанных в классическом духе нисходящего программирования. Но какие новые художественные произведения может породить восходящий стиль программирования? Смогут ли алгоритмы научиться чему-то у искусства прошлого и вывести творчество на новые уровни?

В 2006 году мексиканский финансист Давид Мартинес заплатил 140 000 000 долларов за картину Джексона Поллока под названием «№ 5, 1948». Некоторые критики, не поверив своим глазам, стали спрашивать, как результат простого разбрызгивания краски может стоить таких денег. Точно такое же может сделать любой ребенок!

Подход Поллока оказывается не вполне таким очевидным, как можно было бы подумать. Разбрызгивая краску по холсту, Поллок активно двигался. Нередко он бывал пьян и чаще всего с трудом удерживал равновесие. Получающееся в результате изображение есть визуальное представление движений его тела во время взаимодействия с краской и холстом. Но все это не означает, что его произведения не может имитировать машина.

Математический анализ, который провел Ричард Тейлор из Орегонского университета, показал, что техника «дриппинга» (капельной живописи) Поллока подобна движению хаотического маятника, точка подвеса которого не закреплена, а также может перемещаться. А хаотический маятник я изучал и понимаю. Я решил, что у меня есть шанс заработать миллионы, изготовив поддельного Поллока. Я собрал самодельный хаотический маятник, на одном конце которого прикреплялась банка, способная раскачиваться туда-сюда над холстом, который я разложил на полу, налил в банку краски и стал ждать, что из этого получится.

Фирменная черта теории хаоса – динамическая система, невероятно чувствительная к малым изменениям: практически неощутимое изменение начального положения может привести к огромным расхождениям результатов. Обычный маятник, качающийся взад и вперед, не хаотичен. Но точку подвеса моего маятника можно было перемещать во время качания маятника. Такой небольшой сдвиг быстро приводил к хаотичному поведению маятника. Я настроил систему так, чтобы она имитировала физические перемещения Поллока в процессе написания картины. Мой хаотический маятник был сконструирован по образу и подобию устройства под названием «Поллокизатор» (The Pollockizer), которое Тейлор разработал для подтверждения своей теории относительно живописного стиля Поллока.

Изображение, создаваемое такой хаотически движущейся банкой с краской, представляет собой фрактал, аналоговую версию цифровых фракталов, которые Pixar и Sony используют для создания своих графических пейзажей. Именно без-масштабная природа фрактала делает картины Поллока такими необычными. Если увеличить изображение участка такой картины, бывает трудно отличить увеличенный участок от целого полотна. Приближаясь к картине, зритель перестает воспринимать свое пространственное положение относительно холста; ему начинает казаться, что он падает в изображение.

Идея Тейлора радикально изменила ситуацию. Многие пытались подделывать Поллока, разбрызгивая краску по холстам случайным образом и выставляя эти картины на аукционах под видом оригиналов, – но фрактальность картин Поллока поддается измерению. Благодаря этой идее математики способны распознать поддельные полотна в 93 % случаев. Однако я был уверен, что продукция моего хаотического устройства сумеет пройти испытание на фрактальность.

Наш мозг развивался, чтобы воспринимать природный мир и ориентироваться в нем. Поскольку папоротники, ветви, облака и многие другие природные явления имеют фрактальную структуру, наш мозг чувствует себя комфортно, когда «видит» такие формы. Вероятно, именно поэтому фракталы Поллока так привлекательны для человеческого разума. Они являются абстрактным представлением природы. Недавние исследования с использованием функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ) подтвердили, что, когда испытуемые смотрят на фрактальные изображения, близкие к тем, что можно увидеть в природе, отмечается активизация парагиппокампальной области их мозга. Эта зона мозга участвует в управлении эмоциями, и интересно отметить, что она часто активизируется, когда мы слушаем музыку.

Осознание того факта, что при взгляде на работу Поллока или на папоротник или при прослушивании музыки становятся активными сходные отделы мозга, подводит нас к одной из основополагающих причин, по которым человек вообще начал заниматься творческой деятельностью, и позволяет понять, почему творчество стало столь важной и загадочной частью человеческого кода. Исследования с применением ЭЭГ и фМРТ дают нам шанс постичь механизмы работы мозга, но до их появления мы могли полагаться лишь на собственные органы чувств и воображение. Картины Поллока позволяют проникнуть в его видение окружающего мира. В них заложен важный вопрос: а как видите мир вы?

Когда я выставил своего «Поллока» на продажу на интернет-аукционе eBay, меня ожидало некоторое разочарование. Я подождал несколько часов, затем несколько дней, наконец, несколько недель, но предложений от покупателей так и не было! Локальные пятна краски на холсте были похожи на работу Поллока, но проблема заключалась в том, что у картины не было структуры. Хаотический маятник создал капельные фракталы, но не смог породить общего впечатления чего-то большего, которое удавалось создавать Поллоку. По-видимому, в этом состоит фундаментальный недостаток многих программ, пытающихся заниматься художественным творчеством: они могут воспроизводить локальные детали, но не способны объединить эти элементы в полотно, удовлетворительное в более крупном масштабе.