Труднее всего, говорит Корстен, было не дать идее «Нового Рембрандта» умереть. «Ей противодействовало очень многое. Время, бюджет, технологии, критики. Но самым большим препятствием был ошеломляющий объем данных, которые нам нужно было переработать. Успешно завершить этот проект позволили только настойчивость и упорное нежелание мириться с неудачами».

После 18 месяцев обработки данных и 500 часов визуализации группа наконец была готова представить миру свою попытку воскрешения Рембрандта. Картина была впервые показана публике в Амстердаме 5 апреля 2016 года и немедленно стала сенсацией: за первые несколько дней ее показа она была упомянута в твиттере более 10 млн раз. Результат работы был поразительным. Нельзя отрицать, что в нем проявились некоторые черты стиля Рембрандта. Если предложить зрителям угадать имя автора, большинство, вероятно, отнесло бы его к школе Рембрандта. Но передает ли картина его магию? Британский художественный критик Джонатан Джонс считает, что нет.

«Что за ужасная, безвкусная, бестактная и бездушная пародия на все творческое, что есть в природе человека, – писал он с презрительным отвращением в газете Guardian. – Что за гнусное произведение нашего странного времени, в котором лучшие умы посвящают себя решению глупейших “задач”, в котором технологии используются там, где их ни в коем случае нельзя использовать, и все считают своим долгом восхищаться бессердечными результатами их применения, потому что мы так преклоняемся перед всем цифровым».

Джонсу казалось, что в этом проекте упустили из виду самую суть творческого гения Рембрандта. Дело не в стиле и не в поверхностных эффектах, а в том, как Рембрандт умел показать свою внутреннюю жизнь, тем самым снимая завесу с нашего собственного внутреннего мира. Дело во встрече двух душ. Картина, созданная искусственным интеллектом, оказалась совершенно не способна вызвать то, что Джонс называет «трепетом от Рембрандта», – то чувство, которое испытываешь перед любым из его подлинных шедевров.

По его мнению, существует лишь одно средство, способное привести к успеху такого проекта: искусственный интеллект тоже должен пережить чуму, нищету, старость и другие человеческие состояния, которые сделали Рембрандта Рембрандтом, а его произведения – его произведениями.

Справедливо ли такое пренебрежительное отношение? Были бы его выводы такими же, если бы он не знал заранее, что эта картина создана компьютером? Творческий процесс художника часто бывает «черным ящиком». Алгоритмы дали нам новые инструменты, при помощи которых мы можем копаться в этом «ящике» и находить новые следы и закономерности. Если мы можем воспроизвести работу художника при помощи кода, значит, этот код рассказывает нечто о творческом процессе. Может ли это помочь нам в идентификации неузнанных старых мастеров или исправлении атрибуции работ, авторство которых было определено с ошибками?

В течение десятилетий было много споров о том, кто именно написал картину «Товит и Анна», хранящуюся в коллекции Виллема ван дер Ворма в Нидерландах. Многие ее черты, несомненно, характерны для позднего Рембрандта: концентрированный свет, шершавая поверхность картины, чрезвычайно условно написанные участки, соседствующие с другими, четко прорисованными. Внизу картины даже есть подпись Рембрандта, но многие считали ее подделкой, добавленной позже. Десятилетиями эта картина не считалась работой Рембрандта, а приписывалась одному из его учеников. Все изменилось в 2010 году, когда специалист по творчеству Рембрандта Эрнст ван де Ветеринг исследовал полотно современными научными средствами.

Благодаря инфракрасному сканированию и рентгеновскому анализу мы теперь можем увидеть то, что скрыто под поверхностью картины, – например, первые наброски, выполненные художником в процессе работы над произведением. На рентгеновских фотографиях стало видно, что сначала на картине было еще одно окно, но впоследствии оно было записано. По словам ван де Ветеринга, Рембрандт постоянно играл таким образом со светом, пробуя разные варианты освещения фигур. Микроскопический химический анализ также может показать, что подпись была нанесена на картину, когда краска еще не высохла. Сочетание многолетнего опыта ван де Ветеринга и его глубокого знания стиля Рембрандта при поддержке этих новых научных методов заставило его изменить мнение об авторстве этой картины. Музей, в котором она выставлена, был рад узнать, что в его коллекции есть еще один Рембрандт, но некоторые критики по-прежнему сомневаются в атрибуции этого полотна, несмотря на все научные доказательства.

Каково же было мнение ван де Ветеринга о новом, созданном на компьютере, Рембрандте? Когда идея этого проекта только была предложена, он встретил ее с негодованием. Когда же он наконец оказался лицом к лицу с результатом, он немедленно начал критиковать живописную манеру, выискивая тонкие несоответствия и отмечая, что мазки похожи на те, которые Рембрандт использовал в 1652 году, а в остальном портрет больше соответствует стилю его работ 1632 года. Участники проекта были скорее довольны тем, что недостатки обнаруживаются в нем только на столь детализированном уровне.

Для компании Microsoft рембрандтовский проект имел, вероятно, не столько художественное, сколько коммерческое значение. Создание убедительной подделки под Рембрандта демонстрирует качество программного кода. Триумфальная победа AlphaGo над Ли Седолем тоже касалась не столько открытия новых и более творческих приемов игры в го, сколько рекламы достижения искусственного интеллекта компании DeepMind. Плохо ли это? Нужна ли творчеству большая свобода от коммерческих соображений? Ван Гог продал за всю жизнь две картины (хотя обменивал другие полотна на еду и отдавал их коллегам-художникам в обмен на материалы для живописи). Возможно, он и надеялся на скромные доходы, но финансовые соображения, по-видимому, не были важным стимулом его творчества. Однако есть свидетельства, что творчество художника вполне может стимулироваться (по меньшей мере отчасти) перспективой заработка.

В 2007 году группа американских психологов предложила 115 ученикам прочитать рассказ о попкорне, который жарят на сковороде. Затем учеников попросили придумать название к этому рассказу. Половине из них сказали: «Мы будем сравнивать изобретательность ваших названий и названий всех остальных учеников, которые участвовали в этом исследовании до вас. Если ваши названия будут лучше, чем 80 % названий, придуманных предыдущими участниками исследований, это будет значить, что вы хорошо справились с работой». Второй половине сказали то же самое, но пообещали победителям в награду 10 долларов. Как и следовало ожидать, наличие финансового стимула привело к появлению гораздо более изобретательных результатов, в том числе таких шедевров, как «ПАНдемониум»[54] или «А-поп-калипсис сегодня».

Дает ли импульс творчеству реакция других людей, какую бы форму она ни принимала? Продолжаем ли мы творить и изобретать, чтобы поддерживать связь с другими людьми и их интерес к нам? Новые модели искусственного интеллекта начинают включать в себя и этот аспект. Обратная связь часто используется в машинном обучении для совершенствования алгоритма. Взять хотя бы алгоритмы DeepMind для игр на приставке Atari. Рискованная игра вознаграждалась (так как алгоритм был запрограммирован стремиться к максимальному увеличению счета), и это позволило алгоритму найти лазейки для прохождения уровней, которых не находил алгоритм, не имевший такого стимула.