стаду, сходу боднул одну корову, другую. Бык пытался убедить себя и других, что ничего не изменилось, он — главный хозяин стада.

Дядя Аким стоял, оперевшись на палку, и о чем-то думал. Наверное, он не сомневался, что Колька справится с Орионом. Не зря изо всех мальчишек пастух выбрал в помощники его. Да и Полкан был рядом, а тот своих в обиду не даст.

К полудню животные насытились молодой травой, и им захотелось в теплый хлев. За зиму они привыкли, что в обед их потчуют парным пойлом, хлебом, а некоторые хозяйки балуют и кусочками сахара.

То одна корова, то другая, улучив момент, норовила убежать к дороге. Колька, дядя Аким и Полкан сбились с ног.

— Первые дни завсегда так, — тяжело дыша, успокаивал Кольку дядя Аким.

И Колька почему-то подумал, что у них в школе все наоборот: в первые дни учебы из школы уходить не хочется, а весной, когда, вроде бы, должен привыкнуть, тянет на улицу.

Но предаваться раздумьям в день первого выпаса было некогда. Колька и не заметил, как наступил вечер. Дядя Аким протрубил в рог и завернул стадо к деревне. Корова по кличке Милка выскочила из стада и понеслась в открытое поле.

— Эта Милка — вся в свою хозяйку, — в сердцах дядя Аким чертыхнулся, — избалована до предела. То домой рвалась, а теперь ей, видишь ли, погулять захотелось. Дарья Петровна тоже любит делать все наперекор, вот и скотину набаловала.

Колька и Полкан с полчаса гонялись за капризной коровой. Она, играя с ними, подбегала к стаду и понуро опускала голову, словно винилась за свои шалости. Но едва стадо трогалось к деревне, она резво вылетала в поле.

Наконец Милке надоело упрямиться, и она пристроилась к стаду. Едва показались первые дома Ивановки, коровы нетерпеливо замычали, заблеяли овцы и козы: соскучились за день по дому.

Кольку окружили мальчишки. Словно диковинку, они рассматривали рожок, бережно передавали его из рук в руки. Был он сделан из витого коровьего рога. Но больше всего мальчишек, конечно же, интересовал кнут. Пока мальчишки разглядывали рожок, кнутом завладел Олег. Он отбежал в сторону и крикнул:

— Берегись!..

Олег, что было мочи, рывком послал кнут вперед. Он изогнулся в воздухе дугой и, умеючи не осаженный назад, самым концом хлестнул Олега ниже спины. Завопив от боли, тот бросил кнут и запрыгал, обеими руками потирая ушибленное место.

Наученные горьким опытом Олега, мальчишки подняли кнут и вернули его Кольке.

— Слышь, Кольк, ты сам покажи… Хлопни разок! — попросили они.

— Кнут не для баловства, — Колька еле заметно кивнул в сторону Олега, который отвернулся, чтобы мальчишки не видели набежавших слез. Каждое движение Кольке давалось с трудом, ноги подгибались от усталости, и хотя надо было радоваться, что закончился первый рабочий день, что он геройски вел себя с Орионом, что Полкан признал в нем помощника, но радоваться не было сил.

Колька свернул кнут кольцами и молча пошел к дому. Напрасно в тот вечер мальчишки ходили у него под окнами. Колька умылся, выпил кружку парного молока, добрел до кровати, упал в нее и тут же уснул.

Уроки дяди Акима

Пропали холодные росы, да и туманы стали реже. Колька вставал до рассвета, или, как говорила его мать, когда еще черти на кулачках не бились. Едва он успевал вместе с дядей Акимом выгнать стадо за деревню, как солнце уже выкатывалось из-за Ивановского леса. Его раскаленный до латунного блеска шар быстро набирал высоту.

К обеду Колька и дядя Аким уводили стадо в перелесок. Здесь, в кустах, животные спасались от жары, оводов, комаров и слепней. Да и трава в лесу была нежней и выше, чем в поле.

Когда стадо мирно дремало в кустах, Колька и дядя Аким вязали корзинки. От заказчиков отбоя не было. Деревенские заказывали объемистые корзины с прочной массивной ручкой. С такой корзиной можно и картошку из борозды выбирать, и по грибы ходить. Дачников больше интересовали изящные корзиночки из очищенных тонких прутиков. Дядя Аким украшал их таким затейливым кружевом, что, по словам заведующей клубом, их вполне можно было носить вместо шляпки.

— Теперь и половички, и лапти в почете. Оно и правильно, — ловко перехватывая узловатыми пальцами ивовые прутья, рассуждал дядя Аким, — лаптей стесняться нечего. Можно сказать, заслуженная обувка, поскольку спасала человека от непогоды сотни лет. Иные умельцы такие лапотки плели, что залюбуешься. Но летом я предпочитаю босиком ходить.

Когда сошли холодные росы, дядя Аким скинул сапоги. Подошвы его ног задубели настолько, что даже по кошеному лугу он ходил не остерегаясь. Колька тоже все чаще сбрасывал кеды и бегал босиком, хотя мать строго настрого наказывала ему «беречь ноги». Она все опасалась, как бы сын не простудился.

— За одно лето в поле да в лесу здоровья наберешь больше, чем за год в любом санатории, — подбадривал Кольку пастух, с улыбкой наблюдая, как тот осторожно ступает босыми ногами по лугу. — Я как-то в газете читал, что теперь от многих болезней лечат тем, что заставляют человека по часу в день ходить по полю босиком. На ступнях есть какие-то важные нервы. Их временами тормошить надо. Они на весь организм влияют. И ты, брат, сначала по теплому лугу побегай, потом — по теплой росе, потом — по холодной, и про всякие ангины забудешь. Нынче деревенских парней совсем избаловали. Кеды разные, сандали и эти еще… — припоминая, пастух большим отогнутым пальцем поскреб затылок, — Олегу мать в городе за двенадцать рублей купила. Красотки что ли?..

— Кроссовки, — поправил Колька.

— Во-во!.. Два рубля цена этим красоткам, а десять за моду платишь, — засмеялся пастух.

Колька подолгу беседовал с дядей Акимом. Вместе с хлебом, ножом, мотком суровых ниток тот носил в рюкзаке книги. Пастух любил читать о природе и путешествиях, о жизни великих людей и исторические романы.

— Знаешь, брат, — говорил он Кольке, — я удивляюсь, почему это к нам, в Ивановку, художники не едут. В журналах рисунки вижу, в областном музее был, хорошо рисуют, а вот таких красивых мест, как у нас, не находят. Будь я помоложе, научился бы фотографировать… Вон, видишь, березка на отшибе стоит. Пригорюнилась, словно ждет кого-то. Хоть картину с нее пиши, хоть цветную фотографию делай!

Пастух мог часами рассказывать про историю Ивановки, которая началась с семьи Ивановых, бежавшей от барина, про лечебные свойства трав, про повадки птиц и зверей. По словам дяди Акима выходило, что рябина, которую мальчишки и за ягоду-то не считают, чуть ли