– Ты – женщина. Женщины в рукопашной всегда будут уступать мужчинам. Это природа, так что прими как данность.

– Шовинист!

Тамара надулась, однако спорить больше не стала. Умом-то понимала, что Виталий прав. А эмоции… Да что эмоции, сдерживать их девушку учили.

Виталий усмехнулся:

– А ты стринги взяла?

– Чего-о?

Посмотрев на охреневшее лицо напарницы (вот так и надо менять ход мыслей собеседника, тут основное – сделать это внезапно), Третьяков пояснил:

– Ну, мы же вроде как в походе. А, как известно, если девушка взяла в поход стринги, то палатку и консервы ей тащить уже не требуется.

И пока она морщила лоб, отчаянно пытаясь найти достойный ответ, сделал ей ручкой и растворился в темноте.

Тиха украинская ночь, но сало лучше перепрятать. Дурацкая присказка упорно лезла в голову, пока Виталий осторожно, низко пригибаясь и ныряя из овражка в овражек, добирался до окраины поселка. Здесь, на этой стороне, отблески пожаров выглядели чем-то далеким и нестрашным. Разве что мокрый от недавно прошедшего дождя асфальт блестел, как соплями намазанный.

Оно и понятно, сжигать населенный пункт целиком как-то нефотогенично. А вот покрытые копотью развалины на фоне «чудом уцелевших» кварталов – это интереснее. Видно, что представление ставил не какой-нибудь дилетант, а профессиональный режиссер, которого стоило бы взять за жабры да подвесить на кукан. Ничего, все еще впереди.

На окраине села все выглядело нереально тихим и пустынным. Даже собаки не лаяли, и Виталий очень быстро понял почему, наткнувшись на еще не остывший труп одной из них. Крупная холеная немецкая овчарка лежала, ощерив зубы, на пороге дома, который она так и не смогла защитить.

«Прямо как немцы в ту войну», – чуть отстраненно подумал Виталий. Собак перестреляли, ну а людей, соответственно, погнали участвовать в своих игрищах. И понятно было бы, если чужих, а то ведь своих… У некоторых наверняка кто-то служит в их поганой армии.

До площади, где, судя по выстрелам, как раз сейчас начиналось самое интересное, Виталий добрался без проблем. Если кто-нибудь и уцелел в этих местах, то предусмотрительно «заховался у бульбу» (с учетом весны, в прошлогоднюю, хранящуюся в подвалах) и носу наружу не казал. К слову, в такой ситуации весьма разумное поведение. А когда идти оставалось с полсотни метров, разведчику улыбнулась удача.

То, что у противника дисциплина не всегда на высоте, ясно было изначально. Не может армия, занимающаяся мародерством, быть в этом плане эталонной.

В Отечественную советским солдатам запрещалось грабить немцев не только и не столько из соображений коммунистической сознательности или грядущей высокой политики, а чтобы предотвратить сползание армии в хаос. И по той же причине не карали за мелкое мародерство: солдат, что-то прихвативший у врага, в своем праве, а угроза наказания не позволяла ему переступить через гибельную черту и сохраняла дисциплину. Здесь же…

В общем, шлепает по улице не слишком-то и могутной детинушка да тащит пару сумок типа «мечта оккупанта». Прямо челноки из девяностых вспомнились, аж слезу от ностальгии выбило. Не по временам, а по ушедшей молодости.

Возможно, Третьяков немного поосторожничал бы, осмотрелся, но тут мародер поставил сумки и, даже не оглядевшись вокруг (темно, плохо видно, но все же…), принялся справлять малую нужду на ближайший забор. Еще и посвистывал при этом себе под нос что-то укропатриотическое. И это вызвало у Виталия совершенно непрофессиональную реакцию. Проще говоря, взбесило.

– Ну, я тебе сейчас устрою веселье, сепулька ты со свистком, – едва слышно пробормотал он себе под нос, одним рывком выбираясь из укрытия.

Мародер то ли почувствовал что-то, то ли банально закончил свое мокрое дело, начал поворачиваться, но поздно, поздно. Драгоценное время он уже бесповоротно упустил.

Состязаться с кем-либо в рукопашной Виталий не собирался. Ни сегодня, ни вообще. Хрен знает, на кого нарвешься и как их тут сейчас готовят. Конечно, вряд ли стоит ожидать от рядового запредельного уровня подготовки, но и Виталий не чемпион мира по боксу. И если нарвешься на кого серьезнее, то результат боя становится непредсказуемым. В любом случае, поднять шум противник успеет. Оно, спрашивается, надо?

Поэтому он сработал максимально просто: дождался, когда кандидат в языки окажется в максимально удобной позиции, внезапно шагнул из темноты и четко отработанным движением врезал ему прикладом в челюсть. Нагнулся, пощупал пульс – нормально, жить будет. Оставалось лишь оттащить пленного в кусты, быстро и аккуратно спеленать, после чего спокойно утащить, загрузив для удобства безвольное тело в найденную по соседству тачку.

Ну и груз его прихватил, естественно. Оставался неплохой шанс, что пленного хватятся не сразу. Ну а когда хватятся, могут и за дезертира принять. Банально – в этом селе награбить каратели успели немало. Вот и смылся человечек, найдя что-то достаточно ценное, чтобы окупить риск. Бывает. В армии вроде украинской подобное вообще не редкость.

Ну а какой дезертир бросит оружие? И какой «херой» бросит добычу? Вот то-то и оно, что никакой. Так что получится или нет – вопрос открытый, но отказываться от шанса как минимум нерационально. Поэтому автомат и сумки легли сверху, и Виталий, кряхтя, покатил все это добро к своему наблюдательному пункту.

– Это кого ты притащил? – поинтересовалась Тамара.

Итальянец продолжал съемку, она же вышла навстречу Виталию и теперь без особого любопытства разглядывала растекшегося по тачке на манер киселя пленного.

– Хрен его знает, фамилию не спрашивал. А насчет всего остального…

Виталий быстрым, немного пижонским движением извлек нож. Получилось – Тамара аж дернулась от неожиданности.

– Не боись…

В два взмаха отточенного лезвия распоров пленному рукав, Виталий удовлетворенно кивнул:

– Как тебе такой документ?

– Да уж. – Напарница с интересом посмотрела на открывшуюся картину. – Впечатляет.

Действительно, тут было от чего впечатлиться. На густо разрисованной татуировками – места свободного не оставалось – коже доминирующими элементами были свастики разных сортов, от немецкой до современной украинской. Прямо картинная галерея. Можно сказать, повезло.

Виталий хмыкнул:

– Это уж точно. Как там наш корреспондент? Скоро освободится?

– Думаю, вот-вот. Когда ты вернулся, расстрел уже заканчивался.

– Тогда подождем. – Виталий сел на подходящую кочку. – Староват я уже для таких рейдов.

– Да ну тебя. И ничего ты не старый. Можно сказать, бодрый и спортивный.

– У настоящего мужчины три вида спорта: литрбол, бабслей и метание пончиков.

– Ты практикуешь их все?

– А то ж!

– Ни разу не заметила.

– Дык пончиков нет, а пить на задании…

– Да, да, ты уже говорил. Но женщина-то под боком – и никаких поползновений. Что наводит на мысли…

– Я нашего гостя стесняюсь, – отшутился Виталий, и, к счастью,