Очевидно, у нее был какой-то план. Джим вдруг обнаружил, что его за рукав тащат ко входу в музей. Он не вырывался и только поглядывал назад.

Даниэля он заметил сразу же. Хотя тот был довольно далеко, его было хорошо видно на фоне светлой палатки для прессы. Он смотрел по сторонам, не проявляя никаких признаков растерянности. Скорее он походил на некое автоматическое устройство, которое сканирует окрестности, прежде чем обработать информацию и выбрать алгоритм действий. Джим отвлекся и не заметил, как пальцы Рашель скользнули с рукава и оказались в его ладони.

— Ну же, — она тянула его за собой.

У нее был подход к незнакомым людям, в этом ей не откажешь.

Джим раздумывал над этим, пока они поднимались к стеклянным дверям входа. Секунд тридцать уйдет у Даниэля на то, чтобы убедиться, что его подопечная исчезла из охраняемой зоны, и еще тридцать секунд на то, чтобы узнать у сотрудника на выходе, не видел ли он Рашель. В их распоряжении одна минута, не больше, если, конечно, у молоденького охранника не случится внезапного провала памяти.

Судя по всему, Рашель намеревалась затеряться в музее. Они оказались в сводчатом вестибюле Лувра, и тут Джим почувствовал, как ее рука похолодела в его ладони. В центре вестибюля располагалась касса, а по обеим сторонам, за колоннами, — киоски, в которых продавались открытки, книги, копии музейных экспонатов. Два окошка кассы были открыты, к каждому выстроилась неторопливая очередь.

Кажется, Рашель не предвидела никакой задержки на этой стадии побега. В отчаянии от того, что уходит драгоценное время, Рашель уставилась на очередь, не выпуская руки Джима.

В это время мимо них к турникету прошла молодая пара. Обоим было чуть больше двадцати. Бородатый парень и девушка в платочке были одеты в одинаковые оранжевые ветровки и парусиновые брюки, полинявшие от стирки и аккуратно залатанные.

Джим шагнул им навстречу:

— Пятьдесят франков за ваши билеты, — предложил он и отделил банкноту от своих скудных запасов. Молодые люди оторопело застыли на месте. В следующую секунду банкнота исчезла. Джим готов был поклясться, что она растворилась в воздухе.

Пара вернулась в очередь у касс, Джим и Рашель поспешили к турникету. Даниэль был где-то поблизости…

Пройти в залы музея можно было через широкую галерею с узорным мраморным полом, мимо расположенных по обеим сторонам римских скульптур. В дальнем углу этого впечатляющего помещения широкие темные ступени вели к статуе Крылатой победы, походившей на лишенного головы ястреба, размещенного на носу исполинского каменного корабля, который приготовился нанести удар. Им предстояло пройти по открытому пространству, где негде было укрыться. Но Даниэль миновать турникет не сможет.

Торговец обувью, который привез Джима в Париж, рассказывал, что после попытки заложить бомбу в Лувре меры безопасности были усилены. Каждого, кто подходил к контрольному пункту у входа, прежде чем пропустить в музей, проверяли металлоискателем. Даниэль в силу своей профессии должен иметь при себе какое-то оружие.

Пройдя процедуру осмотра, они поднялись на галерею.

Рашель была готова пуститься бегом, но сдерживалась. Выпустив наконец руку Джима, она глянула вверх и, сжав кулачок, подняла его к небесам в знак небольшой, но важной для нее победы. Про Джима она позабыла, больше он был ей ненужен. Позади разразился шумный скандал. Сначала прозвенел звонок, потом раздались крики. Джим оглянулся через плечо. Даниэль пытался прорваться без билета, с двух сторон его держали охранники. На индикаторе металлоискателя горела красная лампочка. Из вестибюля на помощь спешили еще полицейские. Даниэль понимал, что в конечном итоге ему не прорваться, хотя он мог искалечить охранников и в считанные секунды разметать их в разные стороны. Сопротивлялся он для вида.

И тут он заметил Джима.

Их глаза встретились в тот момент, когда на свет извлекали нож Даниэля. Джим понял, что телохранитель узнал его. Еще он понял, что Даниэль про него не забудет. Повернувшись к нему спиной, Джим все еще чувствовал на себе его взгляд, который лазерным лучом впивался в больную точку на спине, ставя на ней отметину на будущее.

Между тем Рашель куда-то исчезла.

Он наконец отыскал ее в коридоре красного мрамора рядом с галереей Венеры Милосской. Вокруг никого не было. Рашель сидела на скамье без спинки и потягивалась, как кошка, наслаждаясь завоеванной свободой. Она заметила Джима, когда он остановился прямо перед ней.

— Ценой небольшого волнения можно купить несколько часов свободы, — произнесла она и улыбнулась ничего не значащей улыбкой. — Не знаю, кто вы такой, но спасибо. Загляните в павильон завтра после обеда, и я прослежу, чтобы с вами расплатились.

— Я не могу ждать до завтра, — сказал Джим.

На ее лице появилось скучающее выражение.

— Дорогуша, не будьте занудой… — начала было она и остановилась, словно по-настоящему увидела его впервые. Небрежный тон исчез.

— О, Боже мой, — проговорила она медленно. — Ведь это ты, да?

— Я все ждал, когда ты заметишь.

— Что с тобой случилось?

— Я надеялся, что ты сама мне расскажешь.

Пока группа десятилетних школьниц, предводительствуемая монахиней, проследовала в сторону Венеры, он сел на скамейку рядом с ней. Рашель не сводила с него глаз, словно не веря тому, что видит перед собой. Неужели он так переменился? Наверное, так и было. Раньше он как-то не задумывался над этим.

В нескольких словах он рассказал ей, как провел последний год. И тут Джим почувствовал, что ее интерес к нему заметно изменился. Удивление, которое обычно испытывают перед аномалиями природы, сменилось чем-то более серьезным.

— Ты считаешь, что я влип в историю? Но попробуй взглянуть на это моими глазами, Рашель, — наконец произнес он. Его голос прозвучал более громко и не так твердо, как ему хотелось.

— Извини, пожалуйста, — мягко сказала она, не сводя с него глаз.

— Можешь не извиняться. Только объясни, что тогда произошло?

— Но я не знаю! Последний раз я видела тебя, когда мы все вместе отправились на собачью станцию. Потом ты куда-то делся, а что было дальше, я не помню.

— Собачья станция? — переспросил Джим.

Они вышли из музея. Рашель хотела оказаться как можно дальше от Лувра, когда Даниэль вновь обретет свободу. Она рассказала Джиму, что пару раз пыталась убежать от него, но удалось это только сегодня. Действуя по указаниям ее отчима, Даниэль обеспечивал безопасность столь старательно, что она задыхалась от такой опеки. Отчитывался Даниэль только перед Вернером Ризингером. Когда она шла в ванную, Даниэль ждал и прислушивался у двери. Однажды она открыла кран посильнее, чтобы заглушить все звуки. Он стал стучать в дверь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Сегодня рано утром был телефонный звонок из Базеля. После этого ее положение стало еще хуже. Скорее всего они ожидали моего появления, подумал Джим.