Поиски золота оказались напрасны. Взяв несколько образцов величиной с голову ребенка, Дымов вынес их на дневной свет. При ближайшем рассмотрении таинственный «клад Бошняка» оказался китовой отрыжкой, называемой амбра[69]. Разочарованию Лизы не было предела! Приходилось только удивляться трудолюбию чудака, сумевшего поднять на сопку, как ему казалось, абсолютно бесполезный груз, имеющий сомнительную ценность.

– Милый, – ласково поддержала мужа Лиза, быстро отойдя от первоначального разочарования, – может быть, мы сегодня стали богачами!

Николая удивило ее необычное возбужденное состояние. Он знал, конечно, об использовании амбры в парфюмерии для сохранения запахов. Но по сравнению с настоящим мужским делом – промыслом китов – торговля «китовой блевотиной» вызывала отвращение.

Николай, прихватив образцы, понуро поплелся вниз к долине, не подозревая, что стал с этого момента сказочно богатым.

О чем думают женщины, знает лишь черт!

Спуск с гор не менее трудное занятие, чем подъем. Приходилось двигаться медленно. Ушибленная нога опухла и ныла. Опираясь на хрупкое женское плечо, Дымов с трудом спустился к морю, где их ждала шлюпка.

Впрочем, из-за пустого клада и боли в ноге Николай не расстроился. Он нашел свое главное богатство – взаимность в любви!

Пока шли под парусом к устью реки Кутын, где располагался поселок, Николай всматривался в неспокойные волны залива. Думал о взаимосвязи человека с природой, о зависимости людей от происходящих в мире событий. Последние годы подтверждали такой вывод: в 1860-м постройка базы и первая продукция, в 1861-м отменили крепостное право, в 1862-м началась Гражданская война в США. А еще в 1863 году правительственный комитет по улучшению воспитательных мер, применяемых к осужденным преступникам, предложил организовать «отдаленную колонию» на острове Сахалин[70]. В текущем, 1863-м, пора подводить итоги трехлетней деятельности китобойной флотилии. Пришло время заняться обустройством семейного очага.

Сделано было уже многое: создали финансовые отношения с работниками компании, начиная с введения личных акций. Местные жители поначалу с недоверием приняли очередные бумажки, считая их тем же фантиками, что и «кожаные деньги» Российско-американской компании. Когда Дымов выдал первые проценты, по желанию рубли или доллары, люди в Тугур потянулись из Охотска, Новоархангельска и Аяна. Получалось подобие народного предприятия, когда владельцами акций становились портовые мастера, вдовы моряков и сторожа. Именно они первыми и ставили свечки в церкви за удачное возвращение из путины. От девидентов морского предприятия рос и поселок Тугур, выгодно отличавшийся от соседнего Аяна удобствами проживания. Деревянные срубы старого поселка на берегу Охотского моря, врытые по самые окна в землю, больше походили на легкие укрепления, а не на дома, где живут постоянно люди. Крыши их покрывала солома и содранная с деревьев кора. Тугурские же дома стояли на закладных камнях, с дощатыми крышами. Свежий морской ветер проветривал их бревна, выгоняя гниль и сырость. На каждые три дома в Тугуре имелась одна баня и деревянный выносной туалет. В Аяне люди отправляли свои естественные надобности где попало. От единственной мусорной ямы там несло зловонием, которое накрывало поселок в безветренную погоду, как тучи таежных комаров в летнюю ночь.

Дымов верно рассчитал психологию бедных и бесправных людей. В Тугуре появились первые добровольцы из числа разбежавшихся крестьян-переселенцев, отставных военных и вышедших на вольное поселение каторжников. Несмотря на существующий запрет международных морских организаций иметь дело с русскими китобоями и искусственно создаваемую им дурную славу, американцы активно нанимались на суда флотилии. Всему причиной особенность английского и американского китобойного промысла, где жалованья не платили: каждый член экипажа имел долю от пойманной добычи в зависимости от роли в охоте. Дымов отменил эту традицию. Он ввел систему ежемесячного жалованья, чтобы моряки держались своего судна в период пребывания в порту, а в качестве поощрения предлагал членам экипажей китобойных судов именные специальные акции. Идею ему подсказал Питер Харрис, а молодой страховщик Джон Рокфеллер предложил механизм реализации. Владелец акции получал приличные вознаграждения по окончании контракта, но обязан часть прибыли оставлять в казне судна. Общие корабельные деньги шли на лечение, питание, жалованье и помощь семьям погибших. Подобный социализм, усвоенный Дымовым в коммуне анархистов, удачно прижился в китобойной компании. Уверенность в завтрашнем дне и социальная ответственность членов команды служили хорошим стимулом в работе моряков. Они платили в ответ верностью хозяину, старались улучшить производственные показатели. Так, в среде китобоев считалось успешным в месяц промысла взять два кита одним судном, тогда как китобои Дымова приводили к пирсу своей базы до шести.

В заводе-поселке Тугур тушу разделывали и превращали в бочки с жиром и тонны консервов китового мяса. В путину Дымов с каждого судна имел пятнадцать тысяч долларов в месяц чистой прибыли, тогда как конкуренты от четырех до шести тысяч. Успех предприятия был налицо. Дымов уже придумал, как сократить время на разделывание туши и спроектировал специальное судно для первичной разделки кита в море, своего рода плавучий рыбный завод. Когда он просчитал первый месяц его работы, получалась экономия времени в целых три месяца. Значит, каждое судно за счет сохранения времени добудет еще до пятнадцати китов в месяц. Получались огромные деньги за счет всего лишь правильного распределения сил и средств. Николаю нравилась такая работа. Он представлял себя командующим военной эскадрой, которая ушла в самостоятельное плавание от родных берегов на долгие годы. Единственным уставом для командира была его совесть. Так продолжалось до тех пор, пока не мешали свои же российские чиновники. Судьба его берегла, но всему когда-нибудь приходит конец. Беда пришла, когда ее не ждали.

24 января 1864 года на День святого Феодосия Весняка погода выдалась необычно морозной. По приметам, к затяжной зиме, означающей в этих краях позднюю навигацию. Не в апреле, а к середине мая. В эту зиму вся флотилия, состоящая уже из восьми китобойных судов, зимовала в Тугуре. Поселок прирастал новыми строениями, а количество жителей с экипажами судов было больше, чем во взятых вместе Охотске с Аяном. Полиция, суды и другие атрибуты государства здесь отсутствовали. Поселком управляла выбранная администрация из трех человек, а ее главу назначал лично Дымов. Острено от губернатора добился для русской компании особых льгот, заключающихся в освобождении от налогов и таможенных пошлин в течение пяти лет. В условиях порто-франко особенно бурно начала развиваться торговля, которую взял под свой контроль их же акционер, якутский купец. Самодостаточность не для всех оказалась удобной.