– Я сегодня пострадал на работе, голова совсем не варит после разговора с Лоренцо, – парировал Леха. – Приходят идеи, в которые сначала верю, а потом – сам пугаюсь… Ну, извините.

– Главное, толку-то было от твоего страдания…

– Все, что могу, – процедил Леха и подумал: Смит конечно человек неординарный, редкий, у него учиться и учиться, но ведь и таких мастеров иногда бьют по морде простые незамутненные ребята вроде клерков с Кипра.

– Нечего дуться, – сказал Смит. – Я же не говорю, что ты плохо соображаешь. Просто будет непродуктивно, если у тебя образуется симбиоз с шефом. Хватит с нас одного умника, который строит версии раньше времени и подгоняет под них реальность. Подцепишь эту его манеру – ставь на себе крест как на аналитике.

– Да я не…

– А от тебя не зависит. Ты волей-неволей начинаешь перекраивать реальность, как только построил версию. Хоть понемногу, но искажаешь. Не спеши, подожди, пока не сложится картина.

– Но мы же знаем главное, – уперся Леха. – Зону кто-то подкармливает. А все эти хитрые табу – чтобы в зону не лезли всякие, кому не положено…

– Да ничего мы не знаем, – отрезал Смит.

– Да ну? А вот навскидку: здесь остались в основном йоруба. Спорим, как только мы немного больше узнаем про табу, окажется, что их выдумал тот, кто отлично знает мифологию и менталитет…

– Уймись, – попросил Смит.

– …и специально под йоруба это все заточил! А Муделе Баба у нас – кто? Вот!

– Больше сегодня не пей, – сказал Смит, тяжело вздохнул и ушел к «басику». – Хотя бы до обеда! – бросил он через плечо.

– Ну а что не так-то?! – крикнул Леха ему вслед.

– Все так, босс, – раздалось совсем рядом.

Леха от неожиданности подпрыгнул. За спиной ухмылялся Майк.

– Пойдем, босс, – сказал он. – Твои камеры… Люди волнуются, не надо.

– Лоренцо говорит, можно не бояться.

– Никто не боится, – Майк деликатно взял Леху под локоть и повел к машине. – Но все очень нервные сегодня.

– Из-за Йобы?

– Почему? – удивился Майк. – Ох, нет, нет… Другая проблема. Большой начальник приехал! А ему жопу оторвали. Ты бы нервничал из-за этого, не правда ли? Мы – да!

И расхохотался.

Майку сдержанно вторил Гейб. Леха не выдержал и рассмеялся тоже. Получилось так заразительно, что через несколько секунд вокруг трейлера радостно гыгыкали, не понимая, чему смеются, буквально все, и бандиты, и полиция, и даже проезжий таксист. Не зацепило только сборщиков металлолома: те копошились на дне ямы, выгребая оттуда мелкие обломки, и ничего толком не слышали.

– Твою жопу не пришьет на место Доктор Лузер, – отсмеявшись, вдруг сказал Майк и посмотрел на Гейба. Тот под его взглядом заметно сник.

– Потому что Лузер? – решил подыграть Леха.

– Это фамилия, – сказал Майк.

– Ой…

– Великий медик.

– Великий! – поддакнул Гейб.

– Но если брат Гэбриел высунет заднюю часть, и она будет отстрелена, доктор не поможет… Брат стал ленив, и когда опасно, плохо прячется, – объяснил Майк. – Я учу его.

– Я больше не буду, – пообещал брат Гэбриел.

– Вы действительно братья? – спросил Леха. – Или это с университета?

– Реальные братья. Мы – семейное предприятие, ха-ха… Ты уже знаешь Ури, он старший, можешь положиться на него во всем. И есть еще Изя, он считает деньги.

– Кто бы сомневался, – буркнул Леха по-русски.

С рынка снова дунуло тухлятиной, по парковке бодро пробежал небольшой пыльный смерч, они едва увернулись. На губах остался песок. Лехе уже не хотелось в Лимпопо, а хотелось залезть в холодильник и, возможно, там повеситься, чтобы закрыть вопрос с командировками в Африку навеки.

У машины дожидался Пасечник, весь какой-то возбужденный, едва не подпрыгивая. Рыжие волосы дыбом, репортерский жилет потемнел, отводя влагу от тела. Даже смотреть на Пасечника было потно. И тошно.

– Поехали! В аэропорт, быстро-быстро!

– Ты чего, шеф? – пробормотал Леха, протискиваясь в салон.

– Увидишь, – сказал Пасечник. – Повезло. Теперь все узнаем.

И радостно потер руки.

Смит, отвернувшись к окну, хмыкнул в обычной своей манере.

– Увидишь, – повторил специально для него Пасечник.

Леха пробрался на заднее сиденье и плюхнулся в угол. Осторожно, чтобы не перестараться, отпил немного из гидратора. Вода моментально выступила каплями на лбу. Будто ее жара продавила сквозь тело. Сквозь череп. Сквозь мозги. Будь оно все проклято… И отдельно проклят нигерийский самогон.

Машина тронулась.

«А был бы в „басике“ кондиционер, мы бы вообще сдохли, постоянно выходя из прохлады в пекло, – утешал себя Леха. – Уж лучше так».

Рядом присел Гейб.

– Гэбриел, – позвал Леха тихонько. – Пара вопросов от нашего радио. Я правильно понял, что Йоба не трогает гражданские машины? Даже если подъезжают вплотную к границе зоны?

Гейб молча кивнул, глядя мимо.

– Ну и в зону иногда заезжают на грузовиках… Да?

Гейб повернул голову и уставился на него в явном недоумении.

– Я про тех, кто возит топливо и боеприпасы, – уточнил Леха. – Хорошие люди, друзья Йобы…

Гейб помотал головой и так вытаращил глаза, что стало ясно: вопрос поставил его в тупик. То ли своей неуместностью, то ли бессмысленностью, догадайся сам.

– Табу, – скучным голосом подытожил Леха. – Джу-джу.

«Как и следовало ожидать, грамотно проработанное и легендированное табу, настолько суровое, что его нельзя обсуждать с чужаками. Ладно, зайдем с другой стороны».

– Еще вопрос. Тот бронетранспортер… Йоба убил его потому что он военный?

Опять кивок.

– Но ведь это своя машина, нигерийской армии. Это не плохие белые парни… В чем проблема?

– Йоба не любит военную технику, – четко проговорил Гейб. – Абуджа будет мирной навсегда.

– А если придут хауса с севера? Исламисты. Боко харам! – Леха невольно понизил голос до шепота.

– Не придут.

– Почему?

– Теперь на севере не хауса, там хаос.

«Вот и кафедра английского языка и литературы прорезалась, – оценил Леха. – Ай да братец Гэбриел».

– Но ведь они восстановятся. Их два года не трогали, для исламских радикалов этого вполне достаточно. Было бы финансирование, а оно всегда появляется там, где есть люди, готовые убивать. Допустим, исламисты соберутся занять Абуджу… Сюда явится легкая пехота, ни одной машины крупнее джипа. И что сможет Йоба?