И вдруг такое… Верно сказал Пасечник, командир у них живодер. Ладно, доковыляли сюда – уже молодцы, они ведь идут как минимум из Минны, за сто шестьдесят километров. И что-то у них успело сломаться: на это красноречиво намекали распахнутые люки кабин пилотов. У всех машин до единой.

– А что, так можно было? – бросил Леха громким шепотом через плечо.

– Можно, – еле слышно отозвался Смит. – Но по инструкции не положено. А ты о чем?

– Груз!

– Остроумное решение в безвыходной ситуации, не правда ли? Видимо, белый человек в регионе Абуджи считается добычей даже если приедет на танках, поэтому никто не хочет с ним связываться, а особенно транспортники… Нет, выход неглупый. Половина машин сразу на профилактику, но половина останется в строю. Впрочем, если ты заметил люки, никто из них не боец как минимум сегодня. Думаю, полетели фильтры. Да и вообще… Если кого-нибудь интересует мнение эксперта, это все отдает клоунадой. То есть, говоря по-взрослому, постановкой. Как метко сказал один мой юный друг: «Здесь все неправильно!»

– А они ведь чистые… – Леха имел в виду, что на машинах нет ни тактических знаков ни индивидуальных значков пилотов; это так называется на профессиональном языке, «чистые». – Интересно проверить их по нашей базе, если сможем подойти ближе и прочесть номера шасси.

– Да что тут интересного, ты меня удивляешь, и так все ясно. Они прямо с завода, еще нигде не засвечены, куплены под одну задачу, скорее всего – конкретно на убой. Возможно, с пилотами, которые об этом не задумались, потому что молодые и неопытные. Говорю же – клоунада и постановка… А совсем по-взрослому – подстава, если ты знаешь такое слово…

Смит удрученно вздохнул и уткнулся в планшет.

– У них же приводы лопнут от такого обращения! – громко возмущался Пасечник впереди.

– Очень глупо недооценивать Китай, – гудел Дебанги. – И командира отряда. Сто миль прошли – и хоть бы хны.

– Все сто миль с открытыми люками?

– Слушай, Пасечник, ты начинаешь мне надоедать.

Оба повысили голос – дизели шагоходов рокотали уже совсем близко; от поступи стальных лап едва заметно дрожала земля.

– Это моя профессия – надоедать, я ведь журналист! Кстати, господин комиссар, а не согласитесь ли вы для нашего радио…

– Не сегодня. Погоди, будет у тебя материал. Чует мое сердце, будет. Между прочим, третье условие…

– А всё уже! – быстро сказал Пасечник.

– Что – всё?!

– Ну правда, мы же договорились, не меняйте правила игры на ходу, двух условий вполне достаточно!

Головной шагоход остановился, жалобно всхлипнув, за ним начала вставать колонна, издавая кто громкий скрежет, кто опасный хруст, различимые даже сквозь гул силовых установок на холостом ходу. Поистине душераздирающие звуки. Ничего похожего на уютное пыхтение тяжелых БШМ, не говоря уж о старой доброй «Избушке» с ее избыточно крепкой ходовой частью.

Все-таки сильно им досталось, еле дышат, – подумал Леха. Китай, сделанный для продажи частникам, он и есть Китай, весь одноразовый. Нельзя ему давать продолжительную нагрузку. Запас прочности у коммерческих машин – доскакать до врага и убить его, а дальше никто не гарантировал чудес за ваши смешные деньги. И что характерно, тот же Type-X, с того же конвейера, но собранный под заказ Народно-Освободительной Армии Китая, вообще другое дело. У него предельный вес до сорока тонн, и даже с тяжеленной стомиллиметровой пушкой он лихо бегает и метко стреляет, не издавая посторонних звуков, и не разваливаясь на удивление долго. Китайцы борются за качество просто: если глупым лаоваям выгодно брать низкокачественный товар, это их проблема; но сделаешь плохо для своих товарищей – партбилет на стол и до свидания…

– Какие еще игры?! – ревел Дебанги. – Слушай условие номер три! Ничего не сливаешь в интернет без моей санкции! И спутниковую связь – под роспись Мишелю!

– Да ты не охренел, мужик… – начал Пасечник и осекся.

Он повернулся к головному шагоходу, и Лехе показалось, что у шефа волосы зашевелились. Возможно, по всему телу.

Из люка высунулась по пояс девушка, коротко стриженная блондинка, в алом спортивном топе, обтянувшем грудь полноценного размера DD и практически идеально шарообразной формы.

Тут, наверное, у многих зашевелилось разное, потому что все, включая нигерийскую армию, костюмированный штаб Дебанги и даже непробиваемо спокойного доктора Лузье-Корсварена, в той или иной степени остолбенели и призадумались.

А девушка легко оттолкнулась, выпрыгнула из кокпита наверх и выпрямилась на башенном модуле в полный рост, крепко и устойчиво расставив ноги. Первым движением она властно уперла руки в бока, вторым – оглянулась на колонну шагоходов и недовольно покачала головой.

Кроме топа, на девушке были только узкие алые трусики и высокие пилотские кроссовки. Атлетическая фигура, тщательно и любовно подправленная фитнесом и пластикой, лоснилась от пота.

Где-то Леха эту фигуру уже видел. И даже без трусов.

За спиной раздалось сопение и возбужденный шепот на два голоса: подкрались ближе Майк с Гейбом. В их скороговорке на языке йоруба Леха уловил неожиданное слово: «валькирия».

Хотелось поискать глазами паладинов у ворот: эти как?

Но не хотелось оглядываться.

Девица тем временем повернулась к собравшимся, окинула их командирским взглядом и решила осчастливить парой слов. Голос у нее оказался тоже командирский.

– Ну приехали, блин! – крикнула она. – Фильтры, нахер! И чё теперь, блин?! Все такие нахер умные! А я, блин, предупреждала!

Из шагоходов выглядывали пилоты, молодые ребята, без шлемов и, судя по голым блестящим плечам, тоже раздетые; всклокоченные и замученные, от них разве что пар не шел.

Вот вам дешевая заводская «комплектуха» в самом ее незамутненном виде, – подумал Леха. Или бракованная партия, или кто-то забыл, что в январе месяце здесь дует харматан, и штатные фильтры не годятся. Я бы поставил на второе. Девица «блин, предупреждала», но как-то верится с трудом. Я бы даже поспорил, что они слова такого не знают, «харматан», раздолбаи на новеньких машинках. А с этим злющим пассатом шутки плохи, он несет из Сахары отборный хрустящий песочек. Размер частиц от полумикрона. В Абудже сегодня ветер едва заметен, гоняет скромные пыльные смерчики, зато на трассе ему привольно – и там он, образно говоря, кое-кому вдул. Разумеется, фильтрам капец.

И боевому применению машины – почти капец. Чуток повоевать можно, а потом ты – вареное мясо. В кокпите шагохода должно быть два воздушных контура: один держит микроклимат кабины в целом, второй для трудных условий, это индивидуальная система жизнеобеспечения пилота с подачей свежего воздуха под шлем и продувкой костюма. Но в Type-X оба контура запитаны от одного «климатика», – потому что Китай, – и если фильтр умер, прогноз тяжелый. Бронескафандр с забитым фильтром в таком пекле станет дорогим железным гробом минут за десять. В шагоходе, закрытом по-боевому, можно вытерпеть полчаса, если хорошо подобраны комбинезон и термобелье, но с каждой минутой будет все ближе тепловой удар… Однако, пилоты – герои! Раздолбаи, а все равно герои. И не боятся взять в руки пассатижи. Чтобы одолеть сотню миль на сломанной технике, надо не только мудрить с настройками, но и кое-какую электрику порвать и срастить напрямую. Иначе БШМ обязана встать, открыв люк настежь, если норматив по температурному режиму кокпита очевидно и длительно нарушен. А сейчас жара внутри, жара снаружи, наверняка перегрета силовая установка, в приводах кипяток, машина психует и ничего не понимает, ты поди заставь ее ковылять… Нет, молодцы ребята. Хотя и раздолбаи.