Может быть, лет через двадцать она вспомнит его и поразится тому, какой припадок безумия овладел ею. Ей больше понравилось бы считать, что ее накачали наркотиками, потому что это сняло бы с ее плеч груз ответственности, но это было бы неправдой. Она пребывала в измененном состоянии сознания, это так — но оно не имело никакого отношения к наркотикам, зато имело… Боже, да как же она могла так влипнуть?! Ну да, ей было скучно, она жаждала романтики и приключений. Нет, на самом деле ей хотелось секса и острых ощущений. Вот именно это она и получила. Будьте осторожны со своими желаниями — так говорили китайцы, да? Или еще: «Чтоб тебе жить в интересные времена!» Что бы там ни было, сейчас ее желания заключались только в одном: принять горячую ванну и лечь в теплую постель, а завтра она улетит домой, под крылышко к любящим и заботливым родителям, и пусть наступит такая скука, о которой можно только мечтать.

Именно в этот момент она сообразила, что у нее нет с собой ключей. Ни от дома, ни от квартиры. Она чуть не завыла от отчаяния. Ее ноги изранены, ее волосы воняют мокрой псиной, все тело ноет от боли, и несмотря на то, что желудок ее был пуст, ее тошнило. И она окоченела от холода, хотя и была закутана в мягкий кашемир.

Она могла бы пойти в полицию, но там ей будут задавать вопросы, на которые она не хотела отвечать. Могла пойти в посольство, но до него не меньше мили в обратную сторону, а она не представляла, как сделать еще хотя бы шаг, еще меньше она представляла, как возвращаться по своим следам через заснеженные улицы.

И все-таки под конец ей улыбнулась удача. Дверь, ведущая на лестницу к верхнему этажу, была не заперта, как случалось частенько. Сильвия обычно не трудилась ее запирать, а больше никто за последние несколько дней сюда не заглядывал. Войдя в темный холодный вестибюль, Хлоя затворила дверь и потянулась к выключателю, чтобы осветить себе два марша лестницы.

И отдернула руку. Стояла густая тьма, но она знала дорогу на ощупь, и незачем было привлекать внимание к своему присутствию. Крайне маловероятно, чтобы кто-нибудь выяснил, где она живет, но Бастьен слишком сильно подействовал ей на нервы. Если она поднимется в темноте, тихо, словно привидение, она сможет более или менее быть уверена, что никто не заглянет сюда вслед за ней.

Дверь в квартиру была заперта, но Сильвия всегда оставляла ключ на подоконнике в коридоре, просто на случай, если потеряет свой, что она умудрялась делать регулярно. Хлоя открыла дверь, и ее окутал холод квартиры. Сильвии не было, должно быть, она весело проводила время в объятиях своего пожилого любовника.

Хлоя заперла дверь, привалилась к ней и потихоньку перевела дух. На самом ли деле она должна была отсутствовать так долго? Две ночи, вот уже пошла третья, а Сильвия наметила себе долгий уикэнд. Ничего удивительного, что она еще не вернулась, да это, наверное, и к лучшему.

Луна заглядывала в окна мансарды, освещая загроможденное помещение достаточно, чтобы Хлоя могла передвигаться по нему без помех. Она зажгла газ, вздрагивая в пальто Бастьена, затем стала набирать ванну. Квартирка не являла собой шедевр планировки. В ней была одна спальня, которую занимала Сильвия, крохотная кухонька, еще меньшая по размеру ванная комната и заставленная вещами гостиная. Хлоя спала на полу на матрасе, доблестно отказываясь считаться с тем фактом, что в старом здании могут водиться насекомые или грызуны.

Она прикрыла дверь в комнату Сильвии и заглянула внутрь: даже в слабеньком лунном свете можно было видеть, что в комнате как будто бомба взорвалась. Сильвия, должно быть, швыряла вещи куда попало, когда собирала Хлое чемодан для волшебного уик-энда на природе. Она не обрадуется, когда узнает, что несколько ее лучших вещей пропали бесследно.

Это было ничто в сравнении с душевным состоянием Хлои. Сильвия, сколько она ее знала, могла не возвращаться неделю или даже больше, а к тому времени Хлои давно здесь не будет. Сразу по возвращении в Соединенные Штаты она вышлет деньги, чтобы покрыть свою долю квартирной платы, пока Сильвия не найдет кого-нибудь ей на замену, и вдобавок надо помочь ей возместить коллекцию дизайнерской одежды. У Хлои было очень мало денег, зато у ее родных было более чем достаточно, больше, чем они могли потратить. Они с ума сойдут от радости, что она решила вернуться домой, и наверняка вышлют Сильвии столько, что она сможет долгое время жить безбедно.

Срывая с себя рубашку и штаны Бастьена и пинком отшвыривая их в сторону, Хлоя даже не бросила взгляд в зеркало. Залезая в старомодную ванну, она напряглась в ожидании обжигающей боли, но горячая вода приняла ее в себя, точно в любящие объятия. Она погрузилась в нее, испустив стон чистого наслаждения, и закрыла глаза, ощутив, как по ее телу разливается спокойствие, впервые за все то время, что казалось ей нескончаемым кошмаром.

Но вода стала остывать, и надо было возвращаться к реальности. Хлоя выбралась из ванны, поймала уголком глаза отражение своего тела в зеркале. И застыла, потрясенно уставившись на него.

Ядовитая, жгучая зеленая дрянь сделала свою работу. Отметины, оставленные огнем и сталью, еще виднелись, но у них был такой вид, словно они нанесены много месяцев назад. На ее бедрах темнели синяки, и, когда она пригляделась, смогла различить расплывчатые отпечатки пальцев Бастьена там, где он держал ее. Бастьен. Только недоставало, чтобы эти следы остались, когда все остальное заживет.

Она завернулась в полотенце. Ее мокрые волосы были кошмаром и не позволяли ждать, пока вернется Сильвия. У нее не было выбора, кроме как взяться за это самой. Она нашла ножницы и принялась отхватывать концы прядей, роняя обрезки в раковину.

Хлоя надеялась сотворить нечто вроде тех киношных чудес, когда занудная очкастая секретарша берет маникюрные ножницы и превращает себя в очаровательного сорванца, похожего на Одри Хепберн. У нее не вышло, и она отложила ножницы, чтобы не зайти слишком далеко, — может, будет смотреться лучше, когда высохнет. Парикмахерша ее матери вскрикнет от ужаса и тут же возьмется за дело — и через несколько дней Хлоя будет выглядеть шикарно и восхитительно. Сейчас она чувствовала себя драной кошкой.

Тепло заполнило большую комнату, но воздух здесь был еще спертым, так что она приоткрыла щелочку в одном окне и принялась рыться в своих вещах, отыскивая самую теплую ночную рубашку, фланелевую бабушкину сорочку, которая всегда смешила Сильвию до колик. Сегодня ночью над ней некому было смеяться, а ей были необходимы тепло и уют мягкой окутывающей ткани.

Есть в доме было нечего, кроме хлопьев и сыра. Она съела в темноте два прессованных батончика «Витабикс», запила их стаканом вина, легла на свой тонкий матрас и укрылась пуховым одеялом. Сегодня ночью по ней могут бегать стада крыс — она даже не шевельнется. Она хотела спать, только спать, и больше ничего.

Хлоя заснула. Ей снились кошмары. Это было хуже всего — лицо Хакима нависало над ней, его тихий вкрадчивый голос вызывал больший ужас, чем мог бы вызвать приступ гнева, и он нежно водил ножом по ее телу и насмешливо уговаривал не кричать.

В ее снах он не останавливался. В ее снах она умирала, истекая кровью, Хаким одобрительно улыбался ей сверху, а Бастьен сидел в кресле, похожем на трон, женщины падали к его ногам, а он попивал виски из стакана и наблюдал.