Малыш оживился и пинает меня — Джон между тем паркует «Плимут» и помогает мне подняться.

Перед входом я останавливаюсь — меня гложут сомнения.

— Последний раз мы виделись на маминых похоронах, когда мне было восемнадцать. И вот я объявляюсь, ну здравствуйте. Что она подумает?

— Судя по вашим рассказам о том времени, когда вы бывали здесь, она вас любит. Она вам обрадуется.

Я долго смотрю на него, меня переполняют эмоции.

— Вы действительно хороший друг. И не смейте думать иначе. Спасибо за все, что сделали для меня. Для нас. Я никогда не забуду этого.

— Сущие пустяки, — он краснеет.

— Нет, не пустяки.

Я неуверенно улыбаюсь ему, и мы поднимаемся по ступенькам к входу в гостиницу — я впереди, Джон следом.

Внутри все не такое новое, как снаружи, но мило и чисто. Стойка регистрации находится прямо в жилой зоне. За конторкой возле лестницы стоит мужчина — его лицо мне незнакомо, но, когда я подхожу ближе, он приветливо обращается ко мне:

— Вам нужен номер на уик-энд?

— Вообще-то я ищу свою тетю. Элис Джонс.

— Вы племянница Элис? Невероятно. Тогда вы, должно быть, Хелен. Она рассказывала мне о вас. Я Мэтью.

— Приятно познакомиться. Она здесь? Она не ждет меня…

— Здесь. И очень вам обрадуется. Элис! — зовет он.

Мгновение спустя на лестнице появляется миниатюрная женщина.

У нее светлые волосы с короткой, чуть ниже подбородка, стрижкой и голубое платье того же оттенка, что ставни на окнах. Она несет стопку белья и, склонив голову, одной рукой поправляет выбившиеся завязки, а другой — держится за перила.

— Не надо так вопить, Мэтью. Я не настолько старая и отлично слышу.

Дойдя до нижней ступеньки, Элис поднимает голову и останавливается как вкопанная — при виде меня у нее округляются глаза. С момента нашей последней встречи прошли годы, но я довольно похожа на маму, и меня несложно узнать. Хотя в одном из недавних писем я упоминала о своей беременности, размер моего живота и понимание того, что роды уже не за горами, несомненно, вызывают у нее тревогу. Не говоря уже о стоящем рядом со мной Джоне.

Ее губы растягиваются в широкую улыбку:

— Кого я вижу!

Она раскрывает объятия — я падаю в них, и вот я дома.

* * *

Мы с Джоном торопливо прощаемся под пристальным взглядом тетушки — он обещает заехать завтра и проведать меня. Он не спеша идет к выходу — под конец утомительного дня его хромота становится более заметной, — а Элис ведет меня в свою комнату на первом этаже.

— Значит, ты ушла от Тома, — говорит она.

Это звучит так буднично и прямолинейно, что я, застигнутая врасплох, почти готова рассмеяться, несмотря на ужас всей этой ситуации.

— Да.

— Что ж, давно пора.

— Хотя, пожалуй, учитывая это, момент не самый подходящий, — я указываю на живот.

— Не хочу тебя огорчать, но в жизни нет такого понятия, как «подходящий момент». Все случается тогда, когда должно случиться, и встает на свои места, — она суживает глаза. — Он тебя бьет?

Я киваю, испытывая знакомый прилив стыда.

— Подонок. И сколько осталось?

— Пару недель.

— Боишься?

— Ужасно.

— Ну конечно. Жуть, что происходит с женским телом. Тебе нужно где-то остановиться.

Я моргаю — мой помутненный усталый разум не успевает за быстрой сменой тем разговора.

— Да.

— Багажа у тебя нет, — ее лицо смягчается. — Он не позволил тебе ничего взять?

От ее доброго голоса, исполненного тревоги и сочувствия, к глазам подступают слезы.

— Я не возвращалась домой. Он был в море, а паром уходил. Я боялась возвращаться. Он мог такого натворить.

— Значит, он не в курсе, что ты ушла?

— Не знаю. Наверное, догадается, когда я не вернусь домой после смены. Если уже не догадался. Конечно, если сам будет дома. Иногда он пропадает целыми днями, а то и неделями. Я никогда не знаю, когда он вернется.

— У него и другие женщины бывали?

— Наверное. Точно были, но потом мне уже стало все равно.

— Значит, ты хочешь развода?

— Да, пожалуй. Честно говоря, так далеко я пока не загадывала.

— Тебе доставалось от него, когда ты была в положении? Беременная?

— Да.

— Было очень больно? Бил до крови?

— Нет. Малыш шевелится. Кажется, все в порядке. Просто появилась возможность уехать, и я ею воспользовалась. Сейчас кажется, что это было глупо. Если он приедет за мной, я…

— Давай поступим так, — говорит Элис. — Здесь ты оставаться не можешь. Когда Том поймет, что ты ушла, он примется тебя искать. Когда он может заявиться сюда?

— Я думала об этом. Мне больше некуда пойти. По крайней мере, где он меня не найдет. У меня есть чаевые, Руби дала аванс и немного сверху, но этого вряд ли хватит на первое время. — Я делаю глубокий вдох, пытаясь заглушить нарастающую внутри панику. — Если нужно, я могу работать в ресторане. Я хорошая официантка. Или помогать тут. Могу убирать, обслуживать гостей, мне нравится работать с людьми. Я могла бы…

— Об этом пока не стоит переживать. Сейчас самое важное, чтобы вы с малышом оказались в безопасности. У меня есть приятель, который владеет рыбацкими домиками. В случае чего ты будешь поблизости, но Том не сможет тебя найти. Здешний народ умеет держать язык за зубами. Они помогут присмотреть за моей племянницей. Никто ему не проболтается.

* * *

Я почти сплю, когда мы выезжаем из гостиницы и направляемся в сторону рыбацких домиков. Элис не закрывает рот всю дорогу, без умолку что-то рассказывает про здешние места, а мне, в моем измученном состоянии, с трудом удается следить за ходом ее мыслей.

Рыбацкий домик замечательный — в нем одна комната с кроватью, застеленной накрахмаленными белыми простынями. Элис собрала в гостинице корзинку с провизией, захватила для меня несколько больших ночных рубашек и еще кое-что из необходимого.

— Ты, вероятно, совсем измучена, — говорит она, когда я оседаю на край кровати. — Хочешь, приготовлю поесть?

— Лучше я лягу спать, если ты не против, — зеваю я.

— Конечно. Утром я тебя навещу.

— Ты что-нибудь слышала про шторм? — спрашиваю я, снова припоминая разговор с Джоном. Я пыталась ухватить суть того, что он говорил, но слова проскальзывали, как песок сквозь пальцы. Слишком много всего держит меня в напряжении: ребенок, страх, что Том придет за нами, неопределенность будущего.

— Он должен пройти мимо, — говорит Элис.