С этими словами Темноликий Властитель исчез. Да, буквально растворился в воздухе перед нашими ошеломленными взорами, и произошло это не моментально: сначала высокая статная фигура отделилась от колонны, а затем контур ее медленно расплылся. Горящие глаза померкли, безупречные черты лица утратили недавнюю четкость. Спустя пару минут он превратился в вихревое облако и взлетел сквозь толщу наполнявшей ужасный зал затхлой воды. Невероятный образ бесследно испарился, а мы остались стоять в неподвижности, растерянно глядя друг на друга и изумленно размышляя о преподносимых жизнью необыкновенных переживаниях и непостижимых возможностях.

Мы не стали задерживаться в пугающем месте. Дворец мгновенно стал мрачным, неприветливым. Больше того, я сумел снять с плеча Билла одного из ядовитых фиолетовых слизней, но сам не успел избежать болезненного плевка огромного желтого двустворчатого моллюска. Пока мы с трудом выбирались на волю, напоследок я снова взглянул на покрывавшие стены отвратительные барельефы — работу нечистого духа! — и бросился догонять товарищей, чтобы вместе с ними бежать прочь по длинному узкому коридору, проклиная ту минуту, когда любопытство заставило нас сюда явиться. Не могу передать, какую огромную радость мы испытали, наконец-то оказавшись в фосфоресцирующем свете подводной долины и снова увидев вокруг чистую прозрачную воду! А уже через час благополучно вернулись домой, сняли скафандры, собрались в своей комнате и устроили экстренное совещание. Мы с профессором настолько глубоко переживали недавний опыт, что с трудом облекали в слова собственные мысли, и только неистребимое жизнелюбие Билла Сканлэна по-прежнему поддерживало силы нашего надежного товарища.

— Вот так так! — воскликнул неунывающий механик. — Теперь уж нам ни за что не избавиться от этого. Кажется, парень — большая шишка в аду. Что и говорить, со всеми этими картинками, статуями и прочим он мог бы выставить даже надзирателя за кварталом красных фонарей сущей дешевкой! Вопрос в том, что теперь делать с нашим новым знакомым.

Профессор Маракот долго сидел в задумчивости, а потом, словно очнувшись от гипноза, вызвал звонком служителя в желтых одеждах.

— Мэнд, — произнес он лаконично, и уже спустя минуту в комнату вошел наш друг. Профессор передал ему ненавистное послание.

Ни один человек не вызывал у меня более глубокого восхищения, чем Мэнд в этот судьбоносный момент. Своим ненасытным любопытством мы навлекли на него самого и на весь его народ не имеющую оправдания смертельную угрозу. Мы — совершенно чужие люди, которых он спас, когда всякая надежда на спасение уже была потеряна. И все же, с каменным выражением лица прочитав смертельный приговор, мужественный вождь посмотрел на нас без тени упрека в печальных карих глазах. Потом в отчаянье покачал головой.

— Баал-сипа! Баал-сипа! — проговорил он горестно и судорожно прижал ладони к глазам, как будто пытаясь избавиться от жуткого видения. Словно сраженный обрушившимся несчастьем, старец побежал по комнате и наконец бросился за дверь, чтобы прочитать соплеменникам роковое письмо. А через пару минут мы услышали набат колокола, призывавший всех немедленно собраться в главном зале.

— Нам тоже надо идти? — спросил я.

Профессор Маракот безнадежно покачал головой.

— Чем мы сможем помочь? И что смогут сделать они? Разве существует хотя бы малая вероятность противостоять тому, кто обладает демонической силой?

— Шансов у нас столько же, сколько у стайки кроликов перед лаской, — заключил Билл Сканлэн. — Но, честное слово, раз уж мы виноваты, значит, и обязаны найти выход. Пробудили дьявола и переложили груз ответственности на добрых людей, которые нас спасли? Нет, братцы, не пойдет.

— И что же ты предлагаешь? — встрепенулся я, поскольку за витиеватым рассуждением легкомысленного с виду приятеля уловил сильную, практичную волю современного, уверенного в себе человека.

— Пока ничего, — пожал плечами Билл. — И все же он может оказаться не настолько неуязвимым, как полагает сам. Как правило, с годами в любом, даже самом надежном механизме что-то да изнашивается, а если верить его словам, лет ему немало. Есть надежда, что жизнь успела его изрядно потрепать.

— По-твоему, имеет смысл применить против него силу?

— Безумие! — лаконично высказал авторитетное мнение профессор.

Сканлэн подошел к своему шкафу, а когда повернулся, мы увидели у него в руке шестизарядный револьвер.

— Как насчет этого? Нашел полезную штуковину на затонувшем «Стратфорде» и подумал, что в экстренной ситуации она сможет пригодиться. Здесь двенадцать патронов. Что, если понаделать в парне дюжину хороших круглых дырок? Может быть, тогда он растеряет хотя бы часть своей хваленой магии. О господи, что это?

Сканлэн выронил револьвер и, корчась от боли, сжал левой рукой запястье правой. Ладонь охватили мучительные судороги. Попытавшись снять спазмы массажем, мы с профессором ощутили, как окаменели и стянулись в тугой узел мускулы, а вены спутались клубком подобно корням дерева. В болевом шоке лоб несчастного страдальца покрылся холодным потом. Наконец, униженный и измученный, Билл рухнул на кровать.

— Все, с меня хватит, — пробормотал он невнятно. — Сдаюсь. Да, спасибо, уже не так больно. Но Уильям Сканлэн в нокауте. Он выучил свой урок. Судя по всему, ад не одолеть даже шестизарядным револьвером; не стоит и пытаться. Отныне и впредь признаю победу черной силы.

— Да уж, вам преподали достойный урок, Сканлэн, — мудро согласился профессор Маракот. — Весьма наглядный и убедительный.

— Значит, считаете, что сопротивление бесполезно?

— А разве можно что-нибудь сделать, если, судя по всему, враг действительно видит каждый наш шаг и слышит каждое слово? Но все же не стоит отчаиваться. — На пару мгновений учитель задумался, а потом продолжил более уверенно: — Пожалуй, Сканлэн, некоторое время вам лучше провести в комнате: лежите и отдыхайте. После столь глубокого морального и физического потрясения прийти в себя очень нелегко.

— Если придумаете что-нибудь толковое, рассчитывайте на меня, хотя, судя по всему, лучше обойтись без применения силы, — храбро ответил Билл. Однако осунувшееся лицо, трясущиеся губы и безвольно повисшие руки нашего товарища выдали боль и слабость.

— Пока для вас работы не предвидится. Вы уже и так оказали немалую услугу: по крайней мере, на печальном опыте мы узнали, чего именно нельзя делать: ни открыто сопротивляться, ни, тем более, нападать на врага. Прямой путь ведет в тупик. Следует действовать на другом уровне: на уровне духа. Вы, Хедли, оставайтесь здесь и приглядывайте за Сканлэном, а я пойду в комнату, которую считаю своей лабораторией. Пожалуй, в одиночестве и в тишине я скорее пойму, как необходимо поступить.

Мы с Биллом Сканлэном давно привыкли во всем доверять профессору, безоговорочно полагаясь на его выдающийся аналитический ум и неистощимую изобретательность. Если в принципе человеку было дано найти выход из сложившейся трагической ситуации, то этим человеком не мог стать никто другой, кроме