Паренек пригласил меня войти и повел в сторону административного крыла. Мы прошли мимо тронного зала, где когда-то сиживал король-император в окружении своих индийских наместников. Теперь, когда столицу перенесли в Дели, было маловероятно, что трон будет снова часто использоваться, — по крайней мере, особами королевских кровей.

— Его честь примет вас в голубой гостиной, — объявил юный чиновник, когда мы проходили сквозь очередные двустворчатые двери, которые, как и все предыдущие, распахнули два лакея в красно-золотых ливреях. Я кивнул, словно прекрасно разбирался в цвете комнат в святая святых губернатора.

Помещение оказалось раза в два больше кабинета лорда Таггерта на Лал-базаре, но меньше, чем я ожидал. За столом размером с гребную лодку сэр Стюарт Кэмпбелл, губернатор Бенгальского президентства, сидел с ручкой в руке, погруженный в чтение документов. Рядом стоял еще один чиновник в парадном костюме и при галстуке. Когда мы вошли, он что-то шепнул губернатору, и тот поднял взгляд от работы. Лицо жесткое — не жестокое, но суровое. Лицо человека, привыкшего к власти, привыкшего управлять огромными массами людей во имя их собственного блага. Крючковатый нос, заостренные черты и взгляд, полный деловитой решимости. Все это вместе придавало его лицу выражение некоторого недовольства, как будто в комнате дурно пахло и запах этот чувствовал только он.

— Капитан Уиндем, — сказал губернатор, и я с интересом отметил, что он произносит слова немного в нос, — вы опаздываете.

Я пересек полгектара натертого до блеска пола, подошел к столу и сел напротив. Губернатор смотрел на меня с легким удивлением.

— Я ожидал, что вас будет двое.

— К сожалению, мой коллега не смог приехать, — ответил я.

— Ну хорошо, — сказал он. — Насколько я понимаю, вы в Калькутте недавно. — Это было скорее утверждение, чем вопрос. — Я предполагал, что дело отдадут в опытные руки, но Таггерт уверяет меня, что вы служили в Скотланд-Ярде и как нельзя лучше подходите для этой работы.

Я промолчал, но ответ, похоже, и не требовался.

— О позавчерашнем прискорбном событии оповестили самого вице-короля, — продолжал он, — и вице-король полагает, что поимка преступников — дело государственной важности и что это следует сделать быстро и не причиняя неудобств государственным органам. Если вам что-то понадобится, вам это предоставят.

Я поблагодарил его и перешел к цели визита.

— Если позволите, ваша честь, я хотел бы задать вам несколько вопросов о Маколи и его роли в правительстве.

Губернатор улыбнулся.

— Разумеется. Маколи для правительства был незаменим. — Он запнулся, затем поправил сам себя: — Нет, не совсем так. Незаменимых людей нет, но он был важной, существенной частью правительственного механизма Бенгалии.

— Чем именно он занимался?

— Технически Маколи отвечал за правительственные финансы, но на самом деле круг его обязанностей был гораздо шире. Туда входили многие вопросы — от планирования до реализации политических решений.

— Надо полагать, это очень нервная работа.

— Очень. Но Маколи был к ней привычен.

— Вы не знаете, не находился ли он в последнее время под особенным давлением?

— Скажите, капитан, — вопросом на вопрос ответил губернатор, — вам случалось во время войны видеть немецкий лагерь для военнопленных?

Я гадал, к чему он клонит.

— Мне повезло избежать этой участи, сэр.

— И тем не менее. Как-то раз я разговаривал с комендантом такого лагеря. Он рассказал мне, что немцы обычно в качестве сторожевых собак в лагерях использовали немецких овчарок. Но только не в его лагере. Он больше любил ротвейлеров. Видите ли, он не очень доверял овчаркам. Это, спору нет, отличные собаки, но в них есть доброе начало. Если обращаться с ними ласково, со временем они отплатят вам тем же. А вот в ротвейлерах доброго начала нет. Они фанатично преданы своим хозяевам и выполнят любую команду, что бы ни случилось. Маколи был ротвейлером нашего правительства. Такие, как он, не поддаются давлению, особенному или какому еще.

— Наверное, он нажил немало врагов, — сказал я.

— Вне всякого сомнения, — подтвердил губернатор. — Среди землевладельцев и индийских чиновников. Но они бы вряд ли решились на подобный шаг. Вам знаком термин бадралок?

— Нет, сэр.

— Это бенгальское слово. Оно переводится как «цивилизованные люди» — те, кого мы назвали бы джентльменами. Так обычно именуют индийцев из высших каст, тех, кто пользуется авторитетом среди местного населения. Все они мягкотелые и толстые. Убийства совершенно не в их природе.

— А как насчет белых? Кто-нибудь питал к Маколи личную неприязнь?

— Вы шутите, правда? — спросил он, и его бледные губы сложились в тонкую улыбку. — Это вам не середина восемнадцатого века, когда сахибы устраивали дуэли на площади. У нас нет привычки убивать друг друга, чтобы уладить спор. Нет, это немыслимо. Убийство, несомненно, дело рук террористов. Насколько я знаю, это подтверждает и записка, найденная на теле Маколи. В этом направлении вам и нужно работать.

— У вас есть какие-нибудь предположения, почему он оказался в Коссипуре в ночь убийства?

Губернатор в задумчивости почесал ухо.

— Никаких. Я вообще удивлен, что кто-то из европейцев решился отправиться туда после заката.

— Получается, он приехал туда не по долгу службы?

— Насколько я знаю, нет. Это возможно, но крайне маловероятно. И все-таки уточните у его коллег в «Доме писателей».

— Непременно. Хотя дело и деликатное.

— В каком смысле?

Я замялся.

— Вам же известно, что его тело нашли у борделя? Может, это только совпадение, но… — Я замолчал на середине фразы.

— Вы хотите о чем-то спросить, капитан?

— Нет, сэр. Я просто размышлял вслух.

— Хорошо. Не забывайте, капитан, что человек, погибший от рук террористов, — британский государственный служащий, а не какой-то там морально разложившийся тип. И если мы станем предполагать обратное, это может плохо отразиться на всех нас.

Я мог бы указать ему на то, что одно совершенно не исключает другого, но предпочел сменить тему:

— Вы были во вторник вечером на приеме у Бьюкена в клубе «Бенгалия»?

— Что?

— Я думал, вдруг вы ездили на прием к Бьюкену. Маколи был там в тот вечер. Мы предполагаем, что он отправился в Коссипур прямо из клуба.

Губернатор сложил вместе свои костлявые пальцы и коснулся ими губ.

— Нет, не ездил. Бьюкен, конечно, один из наших выдающихся индустриальных магнатов, но у правительства его величества есть более важные дела, чем помогать ему заключить очередной контракт.

В дверь постучали, и появился еще один секретарь. Губернатор поднялся.